Правда, Лука и виду не подал, что заметил. Он просто остановился у входа, прислонившись к мраморной колонне, с усталым презрением оглядывая красный персидский ковер, затянутые узорчатой обойной тканью стены, свисающие на цепях хрустальные люстры, отражавшиеся в высоких зеркалах, тепличные цветы и прилавки красного дерева.
— Добрый день, — ответила Мара.
Она решила, что для презентабельности ей хватит четырех платьев Она быстро сошьет одно, чтобы показать свое умение и получить возможность надеть хоть что-нибудь помимо белого шелкового платья, сейчас скрытого под ее плащом. А белое ей еще пригодится для вечерних выходов, если прикупить к нему кружев на отделку, чтобы скрыть порванные и заштопанные места. Если, конечно, ей вообще представится случай принять участие в каком-нибудь вечернем мероприятии.
Она изложила свою просьбу Уорт поклонился, показывая, что все понял.
— Прошу вас пройти сюда, мадемуазель Но ведь мы знакомы, не так ли? Вы — та дама, что купила серую шаль. Как приятно видеть вас снова.
Слыхал ли Лука? Мара не могла поручиться, что не слыхал, хотя они уже успели отойти от него на некоторое расстояние. Кто же мог предположить, что продавец в магазине ее узнает? Слава богу, он хоть не назвал ее по имени, возможно, потому, что не знал его. Она была просто одной из многочисленных покупательниц — одной из тех, кто забрал свою покупку с собой, вместо того чтобы заказать доставку на дом.
Англичанин начал извлекать из-под прилавка ткани. К своей работе этот молодой человек, которому на вид было чуть за двадцать, относился трепетно, с материей обращался как со священными покровами, в его руках она казалась чуть ли не живой.
Увидев переливающиеся всеми цветами радуги ткани, которые он выбрал, Мара воскликнула:
— Нет-нет, извините, что я вас сразу не предупредила! Мне нужно что-нибудь очень практичное, возможно, коричневое или серое.
— Как вам угодно, мадемуазель, — ответил он, причем его английский акцент вдруг стал очень заметным. Хмурясь, он выложил на прилавок материю тех цветов, о которых она просила.
Мара была просто не в состоянии принимать близко к сердцу переживания молодого продавца. Она пощупала край одной штуки. Это была прекрасная тонкая шерсть типа «шалли», чуть шелковистая на ощупь Но она никак не могла сделать выбор. До приезда во Францию она целый год носила эти унылые цвета, и теперь они ее совсем не привлекали.
— Вы позволите дать вам совет, мадемуазель?
Она со вздохом кивнула.
— Бежевый или коричневый цвет убьет вас, он лишит ваше лицо всех жизненных красок Серый лучше. Но лучше всего было бы вот это.
Он взял штуку ткани насыщенного темно-красного цвета, в складках углублявшегося до пурпурного оттенка, и волнами развернул ее до самого края прилавка.
— Прекрасный цвет, но такое платье вряд ли подойдет для наблюдения за генеральной уборкой.
— Почему нет? Даже занимаясь домашней работой, женщина может выглядеть такой же элегантной, как и при посещении театра или приеме гостей. А в быту этот цвет не менее практичен, чем любой другой, пожалуй, даже более: он прекрасно скрывает пятна. К тому же он выгодно подчеркнет безупречную красоту вашей кожи.
Уорт говорил так серьезно, что его невозможно было заподозрить в стремлении ей польстить.
— Вы говорите очень убедительно.
— Я говорю правду, — простодушно ответил он.
Мара согласилась на гранатово-красный цвет, на чистый глубокий синий и насыщенный зеленый в дополнение к серому. Покончив с выбором расцветки, она задумалась о фасонах: от этого зависело количество ткани каждого цвета, которую ей предстояло купить. Не стоило экономить на отделке, но в моде были пышные складки, многочисленные вытачки, прошвы, оборки, фестоны, бантики, розетки, и на них уходило чуть ли не вдвое больше ткани, чем на само платье. Мара выразила свою озабоченность вслух.
— Вы совершенно правы, мадемуазель: это пустая трата материала и усилий. Все это излишество украшений заставляет смотреть на платье, а не на женщину. Для вас это в любом случае было бы ошибкой. Вы похожи на мадонну Рафаэля — чистота и естественность с легким намеком на чувственность. Вам не нужны украшения.
Это был самый необычный продавец на свете. Мара чуть было не спросила его, не хочет ли он стать закройщиком женского платья, но отказалась от этой мысли. Скорее всего, он хотел лишь продать побольше товара, чтобы его сделали старшим приказчиком и он мог расхаживать во фраке, отдавая приказы подчиненным.
— Мне также потребуется насколько локтей батиста и муслина, — сказала она.
— Разумеется, мадемуазель. Как раз сегодня утром прибыла партия исключительного качества. Я вам покажу.
Было ясно, что подобного рода ткани требуются исключительно для белья, но Уорт по-прежнему держался с невозмутимой вежливостью. Мара решила, что он станет старшим приказчиком в самом скором времени, возможно, еще не достигнув тридцатилетнего возраста.
Тонкие ткани продавались в другом отделе. Когда молодой англичанин отправился за ними, мужчина, стоявший за спиной у Мары, подошел к ней.
— Вы прекрасно выглядите, мадемуазель Делакруа.
Она повернулась волчком и округлившимися глазами уставилась на высокого, худого, демонического вида мужчину в черном. Это был де Ланде, человек, который вышвырнул ее из кареты несколько дней назад. Мара тут же бросила взгляд на Луку и заметила, что он смотрит в их сторону. Цыган выпрямился и оттолкнулся от мраморной колонны, готовый прийти на помощь, если заговоривший с ней мужчина чем-то ее обидит.
— Я вижу, вы обзавелись телохранителем, — негромко заметил де Ланде. — Отошлите его.
— Как?
— Вы же неглупая женщина. Придумайте что-нибудь.
Он не стал ждать, чтобы убедиться в ее послушании, отошел на несколько шагов, притворившись, что его интересует стойка с зонтиками.
Мара вновь повернулась к прилавку, на котором все еще была расстелена ткань, и принялась ощупывать ее, сделав вид, что раздумывает над покупкой. Она закусила нижнюю губу, отыскивая в уме какую-нибудь уловку. А что, если закричать, позвать на помощь, позволить Луке скрутить де Ланде, а потом обратиться к Родерику за помощью, чтобы он нашел и освободил ее бабушку? Но она не решилась. Риск был слишком велик. Вдруг ее осенило. Она повернулась и подошла к цыгану.
— Делать покупки так утомительно, не правда ли? — сказала Мара с искусственной улыбкой. — Не думаю, что мне по силам вернуться пешком в Дом Рутении. Вы не могли бы подыскать кабриолет?
— Сию минуту. — Лука поклонился, но, выходя, бросил полный недоверия взгляд на мужчину у стойки с зонтиками.
