Солнце уже стояло высоко над головой, когда татары, проехав половину пути до Сарая, завершили дележ имущества ограбленных чужеземцев. Чего только не везли теперь молодые разбойники с собой в седлах! И рулоны дорогой златотканной парчи, и персидские ковры, и мешочки со слитками серебра и золота или полновесными монетами!
– Почему ты ничего не берешь? – спросил у русского князя Сатай, узнав о том, что он не принял участия в дележе. – Неужели ты брезгуешь нашими трудами?
– Нет, брат мой, – успокоил его Дмитрий Романович. – Но я считаю, что не имею права на эти богатства потому, что я и мои люди не принимали участия в грабеже и стояли, как вкопанные!
– Ладно тебе, – улыбнулся Сатай и полез ладонью своей правой руки к себе за пазуху. – Возьми-ка вот эту, бесценную вещицу! – И он извлек на яркий солнечный свет сверкавшее всеми цветами радуги большое ожерелье. – Это – целое собрание драгоценных камней!
– Благодарю тебя, брат, – сказал князь Дмитрий, принимая ватной рукой обжигавший пальцы подарок. – Но я этого недостоин!
– Достоин, достоин, – усмехнулся молодой татарский предводитель, и его глаза осветились внутренним огнем. – Если бы не ты, наш государь наверняка проведал бы об этом набеге!
– А как вы поступите с женками? – спросил, глядя на полуобнаженных красавиц, русский князь. – Неужели заберете в свои гаремы?
– Нет, брат, – покачал головой Сатай. – Увы, эти женки – те же острые стрелы!
– Как? – встрепенулся князь, выпучив свои большие синие глаза. – Неужели ты не пожалеешь таких красавиц?
– Не пожалею, коназ Дэмитрэ! – вздохнул Сатай. – У меня нет другого пути. Но мы не сразу их перебьем. Надо еще с ними повеселиться!
– Не понимаю, брат, – поднял брови русский князь. – Какого тебе еще нужно веселья?
– А такого, что бывает в боевых походах! – рассмеялся Сатай. – Сначала мы познаем всех этих красавиц, а потом, когда устанем от их скорой любви, побросаем этот тяжкий груз в могучую Итиль!
– Неужели утопите? – вздрогнул Дмитрий Романович. – Это же тяжкий грех!
– Нет здесь никакого греха, – покачал головой молодой татарин. – Это наша добыча! А значит, нам теперь все дозволено!
Русский князь еще пытался возражать и красноречиво защищал несчастных женщин. Но Сатай был неумолим. – Если сам хочешь познать этих женок, – сказал он решительно, – тогда слезай со своего коня и следуй за нашими людьми! И выбирай себе женку! Хочешь, так первым познавай любую, какая тебе нравится! А мои люди подождут…Пусть же они познают всех красавиц по очереди!
– Нет, брат, – опустил голову князь Дмитрий. – Я не хочу познавать этих девиц ни прилюдно, ни в кустах! Стоит мне только подумать, что им уготована смерть, так мой дрын не поднимется! Прошу тебя только об одном: отпусти меня с людьми в Сарай, в мою гостевую юрту! Я сильно устал от этого набега!
– Ну, если ты так слаб, брат мой, – засмеялся Сатай, – что поделать? Тогда иди к себе, в юрту, и тихо там пребывай! Но никому ни слова! Понял?
– Понял, брат, – кивнул головой русский князь и, сделав знак рукой своим дружинникам, поскакал в сторону ордынской столицы.
Когда он вернулся в свою большую, нагревшуюся от жаркого солнца юрту и стал снимать с себя с помощью слуг потную шелковую мантию (князь и его татарские друзья не одевали на себя доспехов), к нему неожиданно прибежал отцовский слуга. – Тебя зовет батюшка, княже! – громко сказал он. – Скорей иди к нему!
Князь Дмитрий быстро подал знак своим слугам принести новую одежду, переоделся с их помощью в другую мантию, натянул на себя легкие татарские штаны, всунул ноги в мягкие туфли и поспешил в соседнюю, отцовскую юрту.
Князь Роман сидел в это время в своем легком, плетеном из лозы кресле и беседовал с вернувшимся, наконец, из далеких степей боярином Мирко Стойковичем.
– А, сынок! – радостно сказал он, увидев входившего Дмитрия. – Садись-ка на этот татарский диван, рядом с нашим славным боярином!
– Здравствуй, княже! – поприветствовал его, вставая и поясно кланяясь, боярин Мирко.
– Здравствуй, Мирко Стойкич! – ответил Дмитрий Романович, склонив голову. – Рад видеть тебя живым и здоровым! Чего мы только о тебе не передумали! Ты видел молодого государя?
– Видел, – сказал князь Роман, делая знак боярину пока не отвечать. – Наш бесценный Мирко не только повстречался с царем Узбеком и его людьми, но и добыл разрешение на наш отъезд! Так что собирайся домой, в наш славный Брянск! Слава Богу, наше сидение закончилось!
– А как же тогда указание государя? – удивился молодой князь. – Он же потребовал, чтобы мы каждый год давали отчет ему самому?
– Я попросил государя, – вмешался в разговор боярин Мирко, – чтобы он отпустил нас без долгого ожидания! И, прежде всего, уговорил важного вельможу Субуди. Именно он оказал мне в этом серьезную помощь! К тому же, молодой государь сейчас занят подготовкой к суду над Михаилом Тверским! Но самого Михаила пока еще нет в Орде…Царь очень рассержен! Ему сейчас не до нас! Поэтому он удовлетворил мою просьбу, сдобренную щедрыми подарками и поддержкой самого Субуди! Значит, нечего нам говорить лишних слов, а нужно срочно собираться, батюшка князь, и уезжать домой. Нечего испытывать судьбу, пока царь не изменил своего решения!
ГЛАВА 10
ГИБЕЛЬ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА
Михаил Ярославович, великий владимиро-суздальский и тверской князь, ехал в Орду, как на смерть. Август 1318 года, несмотря на приближение осени, был теплым, а чем дальше следовал караван князя Михаила на юг, тем жарче становилось. Приближаясь к устью Дона, князь и его верные бояре переоделись в легкую одежду. Лишь полсотни дружинников, скакавших за своим князем, не снимали своих боевых доспехов до самой встречи с Ордой, кочевавшей на обширном пространстве между великими реками.
Путь князя Михаила был спокойным: ни единого путника, ни единого врага или разбойника не встретилось по дороге.
Шли вперед без остановки, днем – верхом, а ночью князь и бояре пересаживались в телеги, где спали под открытым небом. К счастью, дождей не было. Воины же попеременно ехали верхом, освещая путь большими дорожными факелами. Одни из них отдыхали в телеге, чтобы сменить своих уставших товарищей.
Князь Михаил спешил: по слухам, пришедшим из Орды, он узнал об обвинениях, выдвинутых против него московским князем Юрием перед ханом Узбеком, большинство из которых были просто ложью и клеветой. Но главная беда князя заключалась в смерти жены князя Юрия Кончаки-Агафьи у него в плену. – Этот злобный Юрий сумеет воспользоваться таким несчастьем! – думал Михаил Ярославович. – Думаю, что мне не спастись!
