Вдруг Шана пошевелилась и, медленно подняв голову, – увидела Торна. Незащищенная, только что очнувшаяся от сна, девушка смутилась от неожиданности. Торн стоял, словно зачарованный, при виде ее чистых и ясных, как хрусталь, глаз. Мягкие и влажные губы и перемазанный грязью висок делали ее еще более трогательной. Странное чувство охватило графа. Шана выглядела так волнующе, что он почувствовал легкую дрожь, пробежавшую по всему телу.
Когда пленница резко вскочила на ноги, де Уайлд понял, что она окончательно проснулась, и ему пришлось сделать шаг назад, чтобы от пламени свечи не загорелось ее платье.
Торн зажег свечи в настенных канделябрах и подбросил несколько поленьев в камин. Скрестив на груди руки, граф повернулся к девушке с намерением проявить заботу о ней.
– Если желаете отдохнуть, миледи, то лучше перебраться в постель. Боюсь, что жесткое кресло – не такое уж большое удобство. Возможно, вы осознали опрометчивость своих поступков и сожалеете, что хотели меня убить. Может быть, вы желаете искупить свою вину? – Странная улыбка появилась у него на губах, в то время как глаза пленницы потемнели от гнева.
– Больше всего на свете я сожалею о том, – сказала она сладким, как патока голосом, – что не убила вас раньше!
Его хищная улыбка стала еще шире.
– Да, Ньюбери оказался прав. Вы – кровожадная маленькая бестия, не так ли?
Шана ничего не ответила.
Эта женщина восхищала Торна и одновременно вызывала у него раздражение. Он наблюдал за тем, как она легко скользила по комнате и, совершенно не обращая на него внимания, села у камина на стул с высоко поднятой спинкой. Даже сейчас, зная, что ее судьба полностью находится у него в руках, Шана не теряла ни грации, ни самообладания.
Граф подошел к ней, и, указав на поднос с пищей, к которой девушка даже не притронулась, сказал:
– Я не хочу, чтобы меня обвиняли в том, что я морю вас голодом, леди Шана, – его голос прозвучал мягко, но эта мягкость была обманчивой.
Пленница ничего не ответила и даже не удостоила Торна взглядом, она посмотрела на огонь в камине, при этом по-королевски вскинув голову.
На этот раз, не скрывая, стали в голосе, граф начал:
– Я снова спрашиваю вас, миледи. Почему вы не едите?
– Я не стану, есть английскую пищу в английских лачугах, – равнодушно заявила Шана.
– Замок Лэнгли едва можно назвать лачугой. И позволю себе напомнить, что у вас не возникало таких претензий, когда вы совсем недавно разделяли со мной трапезу в этой самой комнате. – Торн начал ходить вокруг девушки. – Ах, да, я забыл, вы жертвовали собой ради того, чтобы осуществить свой план и убить меня.
Принцесса не проронила ни слова. Шана понимала, к чему он клонит. Этот негодяй хочет вывести ее из равновесия, но она не доставит ему такого удовольствия!
– Жаль, что замок Лэнгли немного не в вашем вкусе, а наша кухня не отвечает вашим обычным запросам. Примите мои глубочайшие извинения, миледи. Однако, – продолжил Торн, – коль вы всем недовольны, скажите, чем мы могли бы вас порадовать?
От этого вопроса Шана резко повернула голову в его сторону.
– Мне бы доставило огромное удовольствие вернуться домой, в Мервин!
– Боюсь, что это невозможно. Но у меня есть предложение. Если вы будете считать замок Лэнгли своим временным домом, миледи, то это значительно облегчит ваше состояние.
С его стороны эти слова являли собой утонченную жестокость.
– Идите к черту! – вспылила Шана. – Зачем вы привели меня сюда?
– Затем, принцесса, чтобы продолжить наше знакомство, – сказал Торн, вожделенно улыбаясь, и при этом низко поклонился, откровенно смеясь над ней.
Девушка смерила графа полным презрения взглядом.
– Вы об этом пожалеете, – равнодушно произнесла она, – за мной придут.
Он рассмеялся и, небрежно опираясь ногой о камин, произнес:
– Миледи, вы забываетесь! Они считают вас мертвой! Жертвой, павшей от моей руки.
– Тем более, у моих людей есть основания искать вас, граф Вестен. Они потребуют расплаты за мою смерть и обнаружат, что вы держите меня здесь против моей воли!
Торн оставался равнодушным.
– Если ваши люди и отправятся вам на помощь, то этого совсем не стоит бояться. В Мервине я видел всего лишь горстку рыцарей и кое-как вооруженных людей.
В ярости Шана вскочила на ноги.
– Благодаря вам! – с горечью воскликнула она. – Но Барис найдет вас и тогда, милорд, вы получите по заслугам!
– Барис? – темная бровь графа поползла вверх.
– Да, мой жених! Он добьется справедливости, обещаю вам!
Торн пожал плечами, но не потому, что на него подействовала ее угроза.
– Если он и придет, то я готов к встрече с ним.
У Шаны не оставалось сомнений – де Уайлд считал это невозможным. Девушка сердито посмотрела на его плотно сжатые губы. Казалось, что у графа на все готов ответ. Будь проклята эта английская сволочь! Шана готова была взорваться от гнева, когда заметила, что Торн чуть не рассмеялся, глядя на ее мятежный вид.
– Ну, миледи, не дуйтесь так.
– Я не дуюсь! – вспыхнула Шана.
– А я думаю, что дуетесь. Вы расстроены, – подчеркнут медленно заговорил Торн, – потому что все произошло не так, как вы рассчитывали. Вы были чересчур самонадеянны, заманив меня в свой капкан. Однако должен согласиться, что я оказался в дураках, попав в вашу ловушку.
– Да, милорд, в этой роли вы были бесподобны!
Так как она ничего не добавила, Торн продолжил:
– Вы правы, конечно. Однако я хотел вам сказать, что наконец решил, как мне поступить с вами.
Его глаза сузились и внимательно следили за пленницей. Граф погладил подбородок, делая вид, что размышляет.
– Я знаю, – неожиданно заявил он, – мы могли бы потребовать хороший выкуп у вашего жениха. – Немного помолчав, Торн продолжил. – Или можно использовать вас в качестве заложницы. Да, заложницы! В обмен на обещание вашего дяди Левеллина возобновить дань королю Эдуарду. Уэльсцы пойдут за ним, и все будет как прежде.
– Вы недооцениваете наш народ. Мы сражаемся не ради славы, почестей и богатства, а потому, что презираем, правление англичан, всегда презирали, и будем презирать. Вряд ли мой дядя Левеллин придет мне на помощь, – холодно подчеркнула она. – Он редко бывает в хороших отношениях со своими братьями. Брата Овейна дядя посадил под замок, а брата Дэвида отдал много месяцев тому назад в руки англичан, провозгласив себя правителем Уэльса.
– А, типичный уэльсец! Только Левеллин предпочел сражаться не с врагами, а с братьями!
В отличие от графа у Шаны не было повода для веселья.
– Мой отец не имел притязаний ни на земли, ни на власть, как дядя, – сказала она непреклонно. – Именно по этой причине он переехал в Мервин много лет назад и виделся с Левеллином только когда тот просил денег или оружия. Я не думаю, что к племяннице дядюшка отнесется лучше, чем к братьям.
