— Пусть бьется, как ему угодно. Теперь леди Дорин знает правду. За что ему бороться?
— Месть. Вы слышали, что он говорил. Бедная моя девочка! Нельзя было вам взваливать на себя эту ношу!
При его словах Розина поджала губы и освободилась из объятий. Она отошла неохотно, потому что стоять вот так рядом с ним было почему-то очень приятно. Но ни за что в мире она не позволит сэру Джону думать, будто она хрупкая женщина, которая нуждается в мужской защите.
«Должно быть, он считает, что женщинам положено быть такими», — мрачно подумала Розина. Если так, она докажет ему обратное.
— Почему бы нет? — сердито спросила она. — Почему мне нельзя было взваливать на себя эту ношу?
— Потому что брать на себя такое — это мужская обязанность, и…
Он осекся, ибо блеск в глазах девушки предостерег, что он вторгается на опасную территорию.
— Я знаю, вы сильнее большинства женщин и умнее…
— Ах, стало быть, вы думаете, что большинство женщин слабые дурочки?
— Я этого не говорил.
— Вы имели это в виду.
— Почему вы стараетесь затеять со мной ссору? Злитесь, потому что в кои-то веки вам понадобилась моя помощь?
— Я благодарна вам за помощь, но не делайте из этого далеко идущих выводов. Я все равно сильнее Вудворда.
— Только не нужно его недооценивать, Розина.
— Тогда пусть он перестанет недооценивать меня. Письма по-прежнему у меня, и, если я еще раз поймаю его на каком-нибудь злодействе, я пущу их в ход.
Сэр Джон невесело усмехнулся.
— Вы так отважны и дерзки. Если бы я не знал вас лучше, то сам бы испугался.
— Почему вы так уверены, что хорошо меня знаете? Вы знали меня такой, какой я была раньше, до смерти мисс Дрейкотт. С тех пор я стала другим человеком. Я веду ответную борьбу ради нее и ради всех женщин. И я не успокоюсь, пока все женщины не получат возможность бороться за себя.
— Мы говорим о праве голоса для женщин? — с сарказмом спросил сэр Джон.
— Кроме всего прочего. И как вы смеете находить это смешным? Думаете, над участью мисс Дрейкотт можно смеяться? Смог бы кто-нибудь обойтись так с вами? Не думаю.
— В таком случае вы ошибаетесь, — сказал сэр Джон. — Именно так со мной обошлась женщина, которая разбила мне сердце и ушла, не оглянувшись, как только подвернулся лучший вариант. Черствость не является исключительной чертой моего пола, поверьте.
— Значит, вы должны проявлять больше сочувствия и понимания, когда я пытаюсь сделать что-нибудь для других женщин.
— Но вы уже сделали. Я просто прошу вас не подвергать себя опасности. Розина, вы нанесли сокрушительный удар во благо всех женщин, с которыми дурно обошлись. Но пусть он будет последним. Пообещайте мне это.
— Ничего я вам не пообещаю. Как вы смеете требовать от меня обещаний?
— Я не только требую, я настаиваю. Немедленно отдайте мне письма.
— Не отдам. Кем вы себя возомнили? Моим отцом?
— О нет, — пробормотал он так тихо, что Розина почти не расслышала.
Вслух сэр Джон сказал:
— Вы храбрая и сильная, но вы не знаете жизни.
— Моих знаний хватит, чтобы одолеть Артура Вудворда.
— Он не сражен, он лишь ранен. И он вернется. Если уж вам так хочется видеть себя воительницей, позвольте вам кое-что сказать. Всякий воин уязвим, и только глупцы считают, что это не так. Вам нужна помощь.
— Ваша помощь мне не нужна.
— А я думаю, что нужна.
— Вы считаете, что помогать мне — значит взять все в свои руки и командовать.
— Я хочу, чтобы вы отдали мне письма.
— А я думаю, этого делать не стоит. Тема закрыта.
— Неужели? — спросил он, сверкая гневным взглядом.
— Да, потому что я сейчас иду наверх, к себе в комнату, где закроюсь на замок. Если вы попытаетесь меня преследовать, будет скандал. Думаю, мама вообще выдворит вас из дому.
— А ваш отец быстро вернет меня на место, — парировал сэр Джон, досадуя на себя, что не смог промолчать.
Розина смотрела на него, запрокинув голову. Она почти смеялась.
— Вы заблуждаетесь, сударь. Папа может быть большой шишкой в палате общин, но в доме Кларендонов правит мама. Если сомневаетесь, проверьте.
Он не посмел бы проверять. Розина была слишком уверена в себе. Вместо этого молодой человек процедил сквозь стиснутые зубы:
— Это нечестный бой. Вы пользуетесь слабым местом противника.
— Я думала, так и надо, — невинно ответила девушка. — Разве не так делают политику?
— А что, если я тоже использую нечестный прием? Либо вы отдаете мне письма, либо я все рассказываю вашему отцу, а он потребует их себе.
— Вы этого не сделаете!
— Отчего же? Я просто играю по вашим правилам. Как вы сказали, это политика, и вы начинаете отлично в ней разбираться. Так что будем бороться на равных условиях.
У Розины весело заблестели глаза.
— Пощады не просить?
— И не даровать, — сказал он.
— В таком случае… письма у меня наверху.
Розина вышла из библиотеки и стала подниматься по лестнице. Сэр Джон шел следом. На пороге своей комнаты девушка сказала:
— Вам придется подождать снаружи.
— Разумеется, — ответил сэр Джон, слегка обиженный предположением, что он мог поступить иначе. — Но оставьте дверь открытой, чтобы я видел, что вы делаете.
— Неужели вы мне не доверяете?
— Нет.
Розина проскользнула в комнату.
В следующую секунду дверь захлопнулась перед самым носом сэра Джона, и звук быстро защелкнувшейся задвижки сказал ему, что его одурачили.
— Розина!
Из-за двери донесся ликующий голос:
— Бороться нечестно можно по-разному.
Он собирался было отчаянно забарабанить в дверь, но — о, ужас! — на лестнице показалась экономка. Быстро сообразив, он повысил голос и обратился к двери:
— Рад, что сумел вам помочь, мисс Кларендон.
После этого он повернулся и зашагал вниз по лестнице, стараясь сохранить как можно более независимый вид.
Но смех Розины преследовал его всю дорогу.
На следующий день сэр Джон уехал по делам в свой округ, и Розина какое-то время его не видела. А ее головокружительная светская жизнь продолжала набирать обороты, пока чуть было не вышла из-под контроля…
В качестве дебютантки Розина была представлена ко двору, и принц Уэльский благосклонно ей подмигнул. Она посещала приемы, балы и пикники; присоединилась и к веселой компании на скачках, в которых участвовал конь принца, поставила на него скромную сумму и проиграла.
Мисс Холден тоже была там и проиграла большие деньги, что ее, по всей видимости, нисколько не обеспокоило. Джордж Блейкмор тоже понес существенные потери, на что предпочел не обращать внимания.
