– Интересный? – Атрей счел Холлистера ничем не примечательным, если не сказать заурядным человеком. Что такого нашла в нем Брайанна?
– Я впервые увидела рыжеволосого, – пожала плечами Брайанна. – Не считая самой себя.
Простое, но поразительно верное замечание. За всю свою жизнь, с тех пор как она себя помнила, Брайанна никогда не встречала людей, похожих на нее. Что это может означать? Пытаясь осмыслить ее слова, Атрей произнес:
– В Акоре тоже есть рыжеволосые. Редко, но встречаются.
– Не сомневаюсь, только мне они никогда не попадались. Видеть человека, с которым у меня есть что-то общее, почему-то приятно, хотя и не могу объяснить почему.
Брайанна не смогла выразиться точнее, но Атрей хорошо понимал, каково быть ни на кого не похожим, отличаться от всех сразу. И прекрасно знал, каким тягостным бывает такое одиночество.
Это одиночество мучило Брайанну всю ее жизнь. А Холлистер был готов положить ему конец.
Холлистер и леди Констанс с ее злополучными замыслами.
– Принц-регент ждет, – напомнил Алекс.
– Он же не король. – Следовательно, не имеет права претендовать на безупречную королевскую выдержку и терпение Атрея.
Алекс пожал плечами:
– Король сумасшедший, его держат взаперти. Вместо него правит сын. Принни – в сущности, король, поэтому требует соответствующего отношения.
– Он слишком много пьет, чтобы помнить, как к нему должны относиться.
– И все-таки не напивается до беспамятства, – предостерег Алекс. – Не отчаивайся, осталось продержаться еще несколько дней. Ройс сообщает, что ты очаровал весь свет во главе с принцем-регентом. Байрон грозится написать поэму.
– Значит, войны между Англией и Акорой все-таки не избежать.
Брайанна рассмеялась – не хотела, но не смогла удержаться. И ужаснулась своей дерзкой выходке. Слишком уж о многом она говорила.
Атрей сказал правду: он мужчина. Не только ванакс, но и человек, хотя и ни на кого не похожий.
Брайанна трепетала от каждого прикосновения Атрея, от поцелуя и даже взгляда.
– Что здесь смешного? – спросил Атрей, понизив рокочущий голос.
«Дыши!»
– Ты прекрасно исполняешь свой долг, – заявила она. И вспомнила, как долгими часами слушала разговоры взрослых женщин, кое-что запоминала, чему-то училась, различала мечтательную грусть и нежность в голосах. Она шагнула к двери, но остановилась, оглянулась через плечо и улыбнулась. – В Хоукфорте тебе не помешает как следует отдохнуть.
И она вышла в коридор, еле сдерживая радостную дрожь: последним, что она увидела в комнате, был удивленный и жаждущий взгляд Атрея.
Как это говорили женщины? Что мужчина, одержимый страстью, особенно уязвим... и вместе с тем небывало силен?
Атрей – человек, страсть ему не чужда. А она не понимала этого, даже не догадывалась. Для нее он был только ванаксом, наделенным абсолютной властью, помехой на пути Акоры к переменам. Казалось бы, ничто не изменилось, но все вдруг стало иным.
Брайанне было нечем дышать.
Они отдохнут в Хоукфорте, потом он вернется в Акору. И она тоже... когда-нибудь потом. Ведь в Акоре остались ее родные, а она нежно любит их. Но прежде надо найти свое английское прошлое – с помощью Уильяма Холлистера и его жены. А может, и будущее... хотя заглядывать так далеко вперед она побаивалась.
Она так долго ждала этого случая. Значит, ни в коем случае нельзя упустить его. Всего несколько дней, меньше двух недель – и Атрей уедет. Вот и хорошо. И она не позволит себе расстраиваться.
Но мысли не давали ей покоя, пока она поднималась по лестнице. Внутренний голос посоветовал ей заглянуть в детскую. Джоанна купала Амелию, весело плещущуюся в ванночке. Взглянув на Брайанну, Джоанна подала ей руку, втягивая в круг женственного тепла и уюта.
Позднее, когда весь Лондон уснул, начался снегопад. Сначала редкие хлопья плавно оседали на черепичные крыши и дымовые трубы, бесшумно ложились на вымощенные булыжником улицы. Но вскоре снегопад усилился, белые шапки смягчили резкие очертания зданий из кирпича, камня и стали, ветер взметал снежные вихри и снова успокаивался.
К утру все вокруг преобразилось. В столовой Брайанна прильнула к окну, прижалась к нему лбом. А может, она видит снег уже не в первый раз? Но она об этом не помнила, а такое чудо не скоро забудешь. Не раздумывая она распахнула застекленные двери, вышла на террасу и зачерпнула полную пригоршню легких холодных хлопьев. Они искрились на солнце и таяли на языке.
Забыв про завтрак, она побежала к себе наверх, нашла плащ и перчатки и поспешила обратно. У двери ее догнала Джоанна.
– Давай наперегонки! – предложила она с усмешкой. – Спорим, не догонишь?
Вдвоем они вылетели в парк, заливаясь хохотом, и вдруг замерли на месте. В парке они были не одни. Алекс с Атреем опередили их.
– Думаешь, твоя взяла? – кричал Алекс. – Ну, держись!
И крупный, умело скатанный снежок ударился о грудь ванакса Акоры. Атрей размахнулся и продемонстрировал похвальную меткость. Алекс сгреб пригоршню снега и запустил в брата еще одним тугим комком. Атрей увернулся от снежка и обстрелял противника.
Поединок развивался стремительно, яростно и вместе с тем добродушно. Сохранять нейтралитет было невозможно. Джоанна слепила снежок и швырнула им в мужа.
Либо она хорошо прицелилась, либо ей просто повезло, но снежок угодил Алексу в лицо. На миг он замер, глядя на жену с многозначительной усмешкой, а потом ринулся к ней. Джоанне не понадобилось и секунды, чтобы оценить свои шансы. Подобрав юбки, она кинулась наутек, с хохотом лавируя между фигурно подстриженными кустами.
– Доброе утро, – произнес Атрей. От холода он раскраснелся, одежду запорошил снег. Он казался совсем молодым и... беспечным? Вот именно. А еще довольным и умиротворенным, каким Брайанна его никогда не видела.
– Доброе утро, – откликнулась она. Где-то поблизости Алекс и Джоанна с упоением играли в догонялки, но Брайанна забыла о них. Атрей заслонил собой весь мир, от его близости Брайанну охватила такая радость, что она невольно вздрогнула.
– Так вот он какой, снег, – сказал Атрей.
Ей вдруг стало страшно. Только бы не выставить себя на посмешище!
– Нравится?
– Еще как! – подтвердил он. – До сих пор не верю в свою удачу: у принца-регента, оказывается, лихорадка.
– Лихорадка? Он болен?
– Так он считает – мне объяснили, что такое с ним случается регулярно. Принц улегся в постель, принял лауданум и прислал мне искренние извинения. «Дружественные монархи... с братской любовью... при всем уважении к Акоре...» и так далее, и тому подобное. Короче говоря, нашим встречам конец.
– И ты можешь уехать из Лондона?
