– Ну… И от имени Кина тоже, – улыбнулся Томас.
Роури немедленно взяла его под руку.
– Мы будем этому очень рады. Верно, Кэтлин?
– А… да, конечно, – вымолвила Кэтлин, ошеломленная таким поворотом событий.
Неподалеку зазвучала скрипка, и все четверо двинулись на звук к танцевальной площадке, где с десяток пар кружились в ирландской джиге.
Самым самозабвенным танцором из всех оказался Мичелин Дэннехи. Его партнершей была дама из местного публичного дома. Дэннехи так кружил партнершу, что остальные танцоры остановились и отошли в сторону подивиться на его искусство. Толпа хлопала в ладоши и подбадривала Дэннехи, и чем громче она хлопала, тем более зажигательным был танец маленького повара.
Кин Маккензи взглянул на Кэтлин Рафферти. Она смеялась и хлопала в ритм музыке. Никогда еще он не видел ее такой. Голубые глаза сияли, а лицо, казалось, излучало свечение.
Музыка наконец стихла, но Мичелин, которого танец совсем не утомил, схватил свою партнершу и поднял ее над собой.
От столь яркого проявления удали дама подняла брови.
– Ну, малыш, с такой силой ты должен заглянуть ко мне и посмотреть, что ты там мне можешь испечь, – произнесла она.
– Она говорит не о картошке! – радостно завопили Мичелину железнодорожники.
Мичелин опустил ее и обвил ее талию рукой.
– Ну, синеглазый плюшевый котик, для тебя я испеку все, что ты захочешь. Мичелин Дэннехи – это человек с перцем.
Кэтлин Рафферти заметила, с каким изумлением смотрит на нее Кин, и, вспыхнув, поспешила к детям, соревновавшимся в беге парами. В этом соревновании нога одного из пары привязывалась к ноге другого. Побеждала та пара, чьи действия были более согласованны. Когда победители были выявлены, распорядитель соревнований бросил вызов померяться силами взрослым.
– Померяемся? – спросил Томас Роури. Та отступила.
– О, не знаю.
– В Виргинии я всегда побеждал в этом конкурсе. Давайте, Роури Коллахен, где же ваша отвага? – Он схватил ее за руку и, не обращая внимания на сопротивление, потащил за собой.
Их появление среди соревновавшихся толпа встретила криками и аплодисментами. Статный доктор был популярен не только в лагере железнодорожников, но и в городе.
– Поверьте мне, Роури, это так же легко, как сложить ладони, – уверил он ее и сложил пальцы, чтобы доказать правдивость своих слов.
– Чтобы соревнование было интересней, ребята, – объявил организатор, – каждый из вас должен надеть вот это. – И он извлек из ящика несколько снегоступов.
Самоуверенность Томаса мигом поблекла.
– Снегоступы? Но я никогда в своей жизни их не носил. И снега тут никакого нет.
– Ну, Томас, и втянул же ты меня, – уперла руки в бока Роури.
– Какую ногу ты предпочтешь, – поспешил осведомиться Томас, – правую или левую?
– Правую, если не возражаешь.
Он нагнулся и помог ей натянуть снегоступ на правую ногу, затем надел такой же на свою левую.
– Но разницы большой нет, – неуверенно протянул он. – В снегоступах мы пойдем так же, как и без них. Главное – это начать бег вместе.
– Твой оптимизм вдохновляет, – недовольно проворчала Роури.
Они сунули ноги в снегоступах в мешок, взялись руками за его края и поковыляли к линии старта. Старт не заставил себя долго ждать. Для Роури и Томаса соревнование закончилось очень скоро: не удержав мешок, Роури выпустила его из рук, Томас запутался в нем, и оба потеряли равновесие. Падая, Томас ухватился за Роури, и она свалилась на него.
Смеясь, они сели на землю.
– Ты не ушиблась?
Роури, отряхиваясь, произнесла:
– Нет, но, надеюсь, это последнее соревнование, в котором я участвую.
– Сказать по правде, я рассчитываю еще на одно, но не на публике, – быстро проговорил он ей на ухо.
Она чуть улыбнулась, и они оба направились к месту, где стояли Кэтлин и Кин. Однако, как выяснилось, соревнования в беге доставили удовольствие не всем зрителям. К ним медленно приближался мрачный как туча Т. Дж. Коллахен.
– Чем, черт побери, ты занимаешься, Роури? Ты катаешься в пыли у всех на виду с этим малым с железной дороги, который от тебя никак не отвяжется. Отправляйся немедленно в фургон, мы едем обратно на ранчо.
– Сэр, это не ее вина. Это я ее уговорил.
– Я сказал все, что хотел, – отрезал Коллахен. – Живо! – прикрикнул он на Роури и зашагал прочь.
Роури улыбнулась, чтобы скрыть свое замешательство.
– Будет лучше, если я пойду. – Она пожала руку Кэтлин. – Я обязательно к вам заеду.
– Извини, Роури. Я не думал, что испорчу тебе праздник, – сказал Томас.
– Ты мне его не испортил. В самом деле, – мягко ответила она.
– Почему ты так покорна? – удивился Кин.
– Ну ты-то должен это понимать. Он один, и ему очень плохо. К тому же он мой отец. – И Роури поспешно направилась следом за отцом.
Кэтлин Рафферти некоторое время провожала ее взглядом.
– Думаю, судьбы всех женщин одинаковы. Бог отдает их на милость мужчин – того или другого. – Она горько улыбнулась. – Желаю вам хорошо провести этот день, джентльмены.
Вечером того же дня, устав от долгого одинокого блуждания по городу, Кэтлин Рафферти прошла в двери питейного заведения Джека О'Брайена, чтобы разыскать там своего мужа.
Майкл Рафферти был в это время поглощен соревнованием с завсегдатаями заведения по количеству выпитых кружек пива. За прошедший день он проглотил уже много больше любой мыслимой нормы. Но сейчас под крики зрителей он осушил еще одну кружку и, поскольку последний его противник поднял руки, отпраздновал победный финиш стаканом виски.
– Ну, кто следующий? Майкл Рафферти может перепить любого из вашего паршивого городка, – прохрипел он с вызовом. Его злые глаза обвели зал и остановились на Кэтлин. – А тебе чего здесь надо?
– Майкл, могу я с тобой поговорить? – тихо спросила она.
– Что тебе нужно? – взвыл он. – Ты что, не видишь, я занят?
– Лучше узнай, что нужно твоей жене, – посоветовал кто-то из соседей.
– Ладно, говори, женщина, – раздраженно буркнул Рафферти.
Кэтлин очень смущало обилие любопытствующих глаз.
– Майкл, я очень устала. Ты когда собираешься уезжать?
Он с силой ударил кружкой по стойке бара.
– Я вернусь, – крикнул он своим сотоварищам и, с силой схватив жену за руку, потащил ее к двери. – Я сейчас выбью из тебя дурь! – прорычал он. – Ты что, хочешь опозорить меня перед друзьями?
– Майкл, пожалуйста, отпусти руку. Мне больно, – взмолилась она.
– Тебе будет еще больнее, если ты когда-нибудь поступишь как сейчас. Его пальцы сжали ей руку еще крепче. Кэтлин испугалась, что сейчас ее кость хрустнет. – И только я буду всегда решать, когда нам пора уезжать. А сейчас я еще не готов.
