— Не сочтите меня чересчур настойчивым, сэр, — с нарочито любезной улыбкой сказал Крейг, — но мне бы очень хотелось пригласить вас осмотреть «Русалку», а потом самому побывать на борту «Царицы». По правде говоря, я никогда не бывал ни на одном русском судне.
— Боюсь, оно покажется вам слишком старомодным, — сухо заметил барон. — Русские — консерваторы, плохо принимающие новшества.
— Это весьма неожиданно для меня, — отозвался Крейг. — Мне всегда говорили, что русские мгновенно принимают все передовое, особенно, когда речь идет о флоте и вооружении.
Уверен, вы подтвердите эту репутацию!
— Хорошо, — согласился барон. — Что же, мсье Вандервельт, буду рад принять вас завтра на борту «Царицы».
— Если не возражаете, — с намеренным оживлением предложил Крейг, — мы сначала пообедаем у меня, на «Русалке», а уж затем осмотрим «Царицу».
— Буду рад принять ваше приглашение, — кивнул барон. — Не возражаете, если я прибуду в компании двух моих близких друзей?
— Нисколько, — улыбнулся Крейг. — Будет веселей.
Он ничуть не сомневался, что одним из друзей барона окажется какой-нибудь инженер, которому будет поручено скопировать все самые современные изобретения и технические нововведения.
В это время вновь заиграл оркестр и дирижер, под взрыв аплодисментов занял свое место.
— Итак, договорились, сэр! — сказал Крейг, протягивая барону руку. — Буду ждать вас в час дня. Я рад, что мы познакомились.
Они обменялись крепким рукопожатием, и Крейг вернулся к себе в ложу.
Удача и на этот раз его не подвела.
Теперь, после разговора с бароном, он твердо знал, почему графиня Алоя была так напугана.
Выйдя из театра, Крейг с друзьями отправился в казино, где в это время, обычно бывало много посетителей.
Крейг прошел в основной зал Салле Туесе, где рассчитывал найти графиню.
Почти все карточные столы были заняты, и Крейг, приветствуя знакомых, переходил от одного стола к другому, наблюдая за игрой.
Он перебросился парой слов с великим князем Борисом, и лишь некоторое время спустя, увидел графиню.
Она, как всегда, была одета необычайно эффектно: темно-синее платье, отделанное по краю подола натуральными павлиньими перьями, подчеркивало все достоинства фигуры и красиво оттеняло белокурые волосы.
Единственным украшением графине служило ожерелье из огромного аквамарина квадратной формы, зафиксированного на цепочке из крупных звеньев.
Несмотря на то, что в зале было много красивых женщин, взгляды присутствующих притягивались как магнитом именно графиней. Ее можно было сравнить со звездой на темном небосклоне.
Она сидела за столиком в обществе лорда Нисдона, ««, как обычно, слушала его пространный монолог.
Крейг решил пока не подходить и понаблюдать, как они будут себя вести. Он сделал вид, будто интересуется, как игроки делают ставки в рулетку, а для большей убедительности и сам сделал несколько ставок.
Все это время Крейг прокручивал в голове все то, что ему удалось узнать за последнее время. Он все больше и больше убеждался в том, что графиня каким-то образом связана с бароном. Видимо, именно этим объяснялась ее странная реакция при упоминании о русских яхтах и страх.
Однако она выглядела столь хрупкой, столь уязвимой, что было трудно предположить, что ее связь с таким страшным человеком, как барон, была добровольной. И все же Крейг не сомневался, что она шпионит в пользу русских.
Если Рэндал Cap был захвачен бароном и его людьми, то задача Крейга в Монте-Карло сводилась к нейтрализации этого человека.
Сделать это было не так-то просто. Барон напоминал огромного паука, сплетавшего липкую сеть для своих жертв.
Крейг настолько глубоко погрузился в собственные размышления, что не заметил, как его ставка на девятку выиграла два раза подряд. крупье смотрел на него вопросительно, ожидая, как решит поступить игрок: заберет выигрыш или сделает еще одну ставку.
Крейг машинальным жестом велел повторить ставку.
Подсознательно он ожидал от судьбы знака, улыбнется ли ему удача в более крупном и важном деле.
Крупье взял маленький шарик, бросил на рулетку, ловко закрутив его, и возвестил голосом, лишенным всяких эмоций:
— Дамы и господа. Делайте ваши ставки!
Несколько дрожащих рук потянулись к столу, в очередной отчаянной попытке поймать удачу.
Когда через мгновение раздался сухой стук и шарик замер на одной из отметок, крупье все тем же бесцветным голосом произнес:
— Сыграла ставка девять на черное.
Теперь Крейг не сомневался, что его миссия будет не менее успешной, чем сегодняшняя игра.
Под завистливые взгляды других игроков, он взял причитающиеся ему фишки, и прошел к столику, где производились расчеты, чтобы обменять золотые кругляши на банкноты.
Спрятав деньги во внутренний карман фрака, он медленно двинулся обратно, размышляя на ходу, стоит ли сейчас подходить к графине, и о чем повести разговор.
Крейг остановился недалеко от столика, где сидели лорд Нисдон и графиня и бросил мимолетный взгляд в их сторону.
Лорд почти вплотную подсел к графине и что-то объяснял ей, интенсивно жестикулируя, что было довольно необычно для его всегда сдержанной манеры изъясняться.
Одним из важных умений, которое Крейг приобрел, выполняя задания, поручаемые ему маркизом, было чтение по губам.
В свое время Крейг брал уроки у одного из лучших Нью-Йоркских мастеров этого дела. Он был уверен, что когда-нибудь подобное умение обязательно поможет ему в работе.
Однако несколько лет Крейг даже и не вспоминал, что по окончании обучения, он мог читать по губам не хуже, чем его учитель.
Он встал так, чтобы можно было полностью видеть лицо лорда Нисдона и сосредоточился на движениях его губ.
Почти без особых усилий, Крейг стал понимать все, что говорилось за столиком.
— Перестаньте дурачить меня, Алоя! Мое терпение на исходе. Больше вам не удастся водить меня за нос. Каждый раз вы говорите мне «завтра», но это завтра никак не наступит!
Губы графини задвигались, и Крейг понял, что говорит она очень тихо, так что даже лорд Нисдон едва может разобрать слова, но для самого Крейга все было предельно ясно.
— Я… я… не знаю, что сказать. Пожалуйста… не настаивайте на приходе… в мой номер. Ведь… мы можем беседовать в любом другом месте…
— Беседовать? А кто собирается беседовать? — агрессивно спросил лорд Нисдон. — Я хочу, чтобы вы были моей, Алоя. Вы сводите меня с ума! Вы же сами говорили, что мы подходим друг другу, так что вам придется стать моей!
— Я… я надеялась, — губы графини задрожали, — что… вы будете… добры ко мне…
