Сидя за столом и, склонившись, поближе друг к другу, они обсуждали новости. Говорили очень тихо. Оказалось целый отряд императорской гвардии поставили охранять все входы в амфитеатре. Если они хотят дожить до боев — он советовал сразу идти туда. Лучше всего днем. Парни Жмыха при солнечном свете не очень активны, а в центре города и подавно. Ночью они могут ткнуть ножом хоть в самом храме Юпитера.
В этот раз появилось очень много новых лорариев, работников арены. Они все хотят работать в день выступления их группы бойцов.
Решили идти вдоль Сервиевой стены, через Авентин. По улице где дома поприличней. Шли, надвинув долгополые крестьянские шляпы, сплетенные из сухого тростника. По дороге ни с кем не разговаривали, и никуда не заходили. Дошли без происшествий.
Войти решили через главный вход. Десятник преторианцев оказался весьма озадачен их видом. Но рассмотрев — узнал и провел к своему центуриону.
* * *
Атилия с сестрой гуляли в парке возле терм. Высокие пинии своими хвойными «зонтами» создавали тень. Вдоль дорожек были высажены стройные кипарисы.
— Здесь очень приятно и пахнет хорошо, — Атилия-младшая казалась довольной, — Прямо островок гармонии в каменном грохочущем вулкане. А разве все патриции должны служить в городе? Может, есть сенаторы, которые живут на виллах, вне этих стен?
— Ну, дорогая, ты размечталась. Хочешь мужа-сенатора — выходи замуж за старика.
— А молодых не бывает?
— Очень редко. И они все из таких семей, где на кормежку рабов тратят в год больше чем все, что отец дает за тебя.
— Глупые традиции. Я разве не могу понравиться, что бы меня взяли без денег?
— Все сложно, дорогая. Для тебя самой лучше выйти за равного себе. Уж поверь мне на слово.
Они присели на скамейку в тени. Фелица, которая все это время шла сзади, принесла им воды и персиков.
— Приветствую вас, — незнакомый мужской голос заставил их обернуться.
Рядом с ними стоял молодой мужчина.
— Я слышал, ваш муж поспорил на гладиаторов с самим императором. Это правда?
Атилия его не знала, поэтому не посчитала нужным ему отвечать. Он понял, подошел ближе и представился. Оказалось — это был младший сын одного из сенаторов. «Если самый младший — скорее всего, останется без наследства», — мысленно отметила Атилия.
— Это ваша сестра? Очень милая и похожа на вас.
Атилия-младшая широко улыбаясь, опустила лицо вниз, как учила ее мать. Украдкой старалась разглядеть молодого человека.
— Вы очень кстати это заметили — моя сестра не замужем. Можете обратиться к нашему отцу — он подбирает ей партию.
— Это очень интересно. Я случайно услышал ваш разговор. Мой товарищ ищет жену — буду ему рекомендовать.
После этих слов улыбка сестры сошла на нет. Брови от хмурости нависли ближе над глазами.
«Да, девочка, в политике, как и в дипломатии, ты была бы не сильна» — Атилия стала широко улыбаться, как бы компенсируя исчезнувшую улыбку сестры.
— Так что вы тоже будете смотреть этот бой? Августейший был добр и позвал меня с мужем к себе в ложу.
— Да, я это тоже слышал. Буду сидеть в средних рядах, со своими братьями. Скажите, Атилия, а эти бойцы часто бывали в доме вашего мужа?
— Всего однажды, — теперь пришло время хмуриться ей самой, — Вы нас простите, но мы пойдем.
Она сразу же поднялась и потянула за собой сестру.
— Но Атилия, он же может быть нам полезен. У него, наверняка не один холостой приятель, — сестричка не спешила.
— Это фрументарий, родная. Такой не может принести пользы — только вред.
— Кто? Поставщик хлеба, ты сказала?
— Да. Так называют императорских тайных агентов. Но этот слишком не расторопный, а значит, нет у него будущего. И приятели его, скорее всего, такие же.
— Откуда ты знаешь про них?
— Муж мой бывает слишком болтлив, особенно когда выпьет.
Глава 14
Луций, наконец-то, соизволил появиться. Эктор сильно нервничал, и не мог скрыть своего настроения. Казначей это заметил, и сидел в парной, улыбаясь, демонстративно расслабленно, даже глаза закрыл.
Эктор уже знал, что гладиаторы в Риме и под усиленной охраной. Раба, которого он внедрил, выгнали в день их возвращения. Не заплатив ни асса за аренду. Всех людей, с которыми он смог договориться, так же выставили без объяснений. Как они вообще про них узнали? Авансы уже были заплачены — немалые деньги. Все их ставки могли обрушиться. А этот, самодовольный остолоп, сидит и улыбается.
Ах, он хочет ту самую весталку, и только после готов поделиться планами. А жену императора он не хочет?
Улыбка пропала с лица казначея. Он посмотрел на Эктора. Поинтересовался все ли нормально с его душевным здоровьем. У императора глаза и уши везде. Луций сам видел расходы на агентов — августейший на это не скупился. Такое рабы точно донесут. И за эти слова Эктора могут запросто и без разбора отправить в Клоаку Максима. Самую большую канализацию Рима, как всем известно. Там его тело сожрут либо крысы, либо крокодилы — говорят, они там водятся. Ну, скажем, про крокодилов бред полный. Все же Эктору ни как не хочется туда. Он готов быть осторожнее с выражениями, но Луций должен его успокоить — все состояние поставлено на кон.
За весталкой, пришлось-таки идти. Договорился за нее оплатить три цены, но немного погодя. Ему поверили, после того как он выписал расписку.
Оказалось у Луция явные проблемы с женой. Он издевался над бедной девушкой, и называл ее при этом Атилия. Боги, что он только с ней не делал. Эктору пришлось на все это смотреть — приятель потребовал присутствовать. И хорошо! Так он смог спасти несчастную, казначей ее чуть до смерти не забил. Таких издевательств Эктор не приветствовал. Сам он иногда любил побить слегка проституток, но не сильно. Засовывать всякие предметы — это уже перебор.
Все! Дела с этим человеком надо заканчивать — ничего хорошего такая дружба не сулила.
Луций велел послать за врачом греком. Старик шел долго. Увидев весталку в таком состоянии — сильно ругался. Казначей швырнул ему денег, целую жменю золотых монет. Обещал заплатить в десять раз больше, если тот будет лечить нужного гладиатора, но не вылечит. Странный план, как для Эктора. Старик ворчал, но монеты собрал. Затем так же ворча, стал лечить весталку. Та уже долго не приходила в сознание.
* * *
— Готовься к поездке в амфитеатр, мы будем сегодня сидеть рядом с императором, — Луций без церемоний вошел в домашнюю баню, когда они с сестрой там мылись, — Атилию-младшую отправь к отцу, сейчас же.
Его не смутили не обнаженное тело незамужней девушки, ни ее крики от испуга.
Сестра плакала, Атилии пришлось долго ее успокаивать. Дала ей выпить целый бокал вина. Выделила для нее двух рабов и Фелицу, проводить к дому родителей. Других надежных людей у нее не было.
Сира помогала ей наряжаться. Она практически выздоровела и уже помогла в доме. Остались изменения, которые не удалось вылечить: она немного прихрамывала на одну ногу, а по всей спине, синими полосами, виднелись огромные шрамы.
Луций больше не хотел ее видеть. Он так ей и сказал, чтобы не смела попадаться ему на глаза. После этого Атилия еще теплее стала относиться к рабыне. Поселила ее в комнату к Фелице, лично стала покупать ей одежду и брать с собой в храм.
— Это новое зеленое платье очень вам подходит, госпожа, — Сира, искренне, восхищалась ее красотой.
— Спасибо, милая, — она погладила ее по щеке, — Принеси ожерелье с изумрудами.
— Ты решила ее удочерить? — Строгий голос мужа возник из ниоткуда, как и он сам, — Чтобы надела еще и новое ожерелье с рубинами. Да, и все браслеты и перстни что у тебя есть из золота.
— Луций, я же буду выглядеть, как безвкусная безделушка, — она пыталась противиться его приказу.
— Да, мне все равно! Все должны видеть, насколько я богат — это главное.
