никакого греха! – тут же вымолвил он. – Я немедля поговорю с дядей о расторжении твоего брака.
– Вы ведь не любите меня, а говорите о венчании, – сказала она с надеждой, что теперь он заверит ее в обратном.
Он поджал губы, и в эти краткие моменты девушка прямо впилась взором в его лицо и жаждала только одного, чтобы он сказал о своей любви к ней.
– Да, не люблю, – через силу вымолвил он глухо. – И что это меняет?
– Многое, – произнесла Софья упавшим голосом, и ее лицо стало озабоченным.
Она искренне не понимала, отчего все так? И отчего в его сердце никак не загорается любовь к ней, ведь ее сердечко отчетливо чувствовало, что она нужна ему, что ему без нее плохо. А может быть, ей только так казалось? Она искреннее любила Амира сейчас, в этот миг, и понимала, что готова ради этого мужчины на многое.
Нахмурившись, она медленно отвернулась от Асатиани, обхватив себя руками, словно ей стало холодно. Она ощутила, что надежда на совместное счастье угасла от его жестоких слов. Она не могла открыться ему ни в чем и отчетливо понимала это теперь.
– Тебе не нравится, что я сказал, Софико? – глухо напряженно спросил Амир, приближаясь к ней. – Но это правда, я не могу по-другому. Но я знаю лишь одно – ты нужна мне, и я хочу, чтобы ты стала моей женой. А любовь? Зачем она? Она лишь миф…
Добавил он, и его слова окончательно добили ее. Софья поняла, что не может открыться ему и тем более надеяться на то, что он примет ее со всеми тайнами. От его слов веяло холодом, он говорил так рационально, сухо и расчетливо. Словно хотел заключить с ней сделку. Но она не хотела сделок. Она уже так устала от них. Она хотела, чтобы ее просто любили, такую, какая она есть, и смоги бы понять ее и простить. Она ощущала, что для Амира она является только объектом страсти, не более. И, возможно, даже от того, что она была богатой, знатной красавицей, он добивался ее расположения. Но узнай Амир, что она бедная дворянка с кучей проблем, он наверняка отвернется от нее теперь, ведь в его сердце так и не зажглось любовное чувство к ней. По мнению Софьи, только искренняя горячая любовь могла оправдать ее в его сердце.
Софья печально вздохнула, несчастно смотря прямо в его лицо, понимая, что перед ней не герой ее романа. Ибо влечение, которое теперь Асатиани испытывал к ней, было недолговечным. А когда эта страсть выдохнется, Софья станет ему не нужна. Этого она и боялась. Она упорно молчала, ощущая, что ее сердце полно любви к этому мужчине, но понимала, что их пути должны разойтись теперь. Более не в силах говорить с ним, она попыталась отвернуться. Амир мгновенно положил руки ей на плечи и глухо вымолвил:
– Ты обиделась? Я вижу это! Из-за того, что я не могу любить тебя, так? Не молчи, Софико!
– Уходите… – безжизненно произнесла она и высвободилась из его рук. – Я уже все сказала, Георгий Петрович, уходите.
– Нет. Я…
– Мой муж Серго Асатиани, и я буду верна ему. Это мой долг. Прошу вас, покиньте мою спальню.
– Софико, не говори так. Ты ведь так не думаешь…
– Уходите. Я устала от вас.
– Я не никуда не уйду!
– Нет, вы уйдете! – она быстро подошла к столу и громко позвонила в колокольчик.
– Софико, не смей! – в неистовстве воскликнул Амир, понимая, что уже через пять минут сюда войдут слуги. – Зачем же так?! – вымолвил он с надрывом и, окинув девушку диким взором, устремился к двери.
Но тут же попятился назад, услышав приближающиеся шаги. Амир понимал, что его не должны видеть здесь. Он не мог теперь нарушить слово, данное Верико Ивлиановне, пока все не обсудил с княгиней по поводу девушки. А княгиня сегодня уехала в Гурию, на свадьбу своего дальнего родственника, и должна была вернуться только через пару недель. Асатиани устремился к приоткрытому окну. Уже через миг он скрылся за дверьми на балконе.
Вошла Гиули и сонным голосом спросила:
– Что вы хотели, госпожа?
– Гиули, прошу, поспи сегодня в моей комнате, мне страшно одной.
– Как прикажете, госпожа.
Горничная направилась к шкафу, чтобы достать подушку и простыню и расстелить на диванчике. А Софья, отчетливо заслышав глухие тихие шаги на балконе, повернула голову к приоткрытым дверям. В следующий миг она увидела, как широкоплечая фигура ловко перепрыгнула через балюстраду перил и скрылась из виду, спрыгнув вниз.
Последующие две недели стали настоящим испытанием для Софьи. Все это время она всеми силами старалась избегать не только общения с Амиром Асатиани, но и просто мимолетных встреч с ним. Ибо еще в первую неделю, после того как она прогнала его из своей спальни, он измучил ее постоянным преследованием. Девушка опасалась ходить одна по дворцу, ибо постоянно натыкалась на Амира, который своими яростными претензиями, страстным натиском и жутковатыми угрозами решил превратить ее жизнь в ад. Ежедневно на своем туалетном столике она находила записки от Асатиани. В кратких посланиях мужчина требовал, чтобы она вновь стала ласкова с ним и прекратила избегать его. Все его письма Софья нервно разрывала в клочки или сжигала в камине.
Еще через неделю Амир, видимо, затаив на нее обиду, перестал так открыто преследовать ее. И она видела его в основном только в столовой. Однако во время трапез явственно отмечала все его горящие темные взгляды. Его взор угнетал ее, тревожил и возбуждал одновременно. Опасаясь встречаться с ним глазами, Софья в глубине души все же трепетала от жгучего внимания мужчины. В те же краткие моменты, когда случайно сталкивалась с Амиром в саду или в коридоре, она обычно была в компании Гиули. Оттого Амир молча проходил мимо. Понимая, что она должна выдержать это негодование Асатиани, Софья надеялась только на то, что вскоре он немного остынет и оставит ее в покое. Да, она любила его и ждала от него ребенка. Но понимала, что единственным правильным выходом было теперь играть по
