Виктория Александер - Идеальная жена

— Николас! — Она расхохоталась и оттолкнула его. — Это похоже на хорошо заученную роль. Сколько раз вы говорили какой-нибудь бедной доверчивой женщине, что любите ее?

Он встал и улыбнулся.

— В этом году или вообще?

— Да вы ловелас! — рассмеялась она.

— К вашим услугам. — Он низко поклонился, взмахнув воображаемой шляпой. — Делай со мной, что хочешь.

— Я хочу, чтобы вы прекратили эти глупости и ушли, мне необходимо переодеться.

Он упрямо покачал головой.

— Боюсь, ты не слушала меня. Я никуда не пойду и останусь здесь. В этой самой каюте, со своей женой.

Веселая легкость, возникшая между ними, мгновенно исчезла. Сабрина вскочила и с гневом посмотрела на Николаса.

— Вы дали слово! И обещали уважать мою личную жизнь!

— А я и буду уважать. Если вы желаете переодеться во что-то, праведная леди Стэнфорд, я буду только рад закрыть глаза. Хотя, — он оглядел ее мужской костюм, — не могу представить ничего более соблазнительного, чем то, что ты надела сегодня.

— Я не стану переодеваться в вашем присутствии, — резко заявила она.

— Это решать только тебе. Действительно, день был длинный, и я тоже хотел бы лечь спать. — Николас усмехнулся. — И поскольку я не отличаюсь особой стыдливостью, предупреждаю, что спать в одежде мне неудобно, Поэтому я сейчас разденусь, ты же поступай как знаешь.

Сабрина не верила своим ушам. Уж не собирается ли этот человек раздеться догола прямо у нее на глазах? Быстрым движением Николас стащил через голову рубашку, обнажив широкие крепкие плечи и твердую мускулистую грудь. У него была удивительно загорелая кожа, и она вспомнила, как Саймон говорил ей, что Николас работал вместе с матросами, очевидно, без рубашки. Темные, жесткие волосы покрывали его грудь, спускались по плоскому животу и прятались за поясом брюк.

Сабрина судорожно сглотнула. Как далеко он зайдет? Сабрина не видела обнаженного мужчину со времен своего замужества. Но даже она понимала, что перед ней великолепный образец человеческого самца. Высокий, широкоплечий, он возвышался над ней, занимая все пространство тесной каюты. Ей захотелось потрогать крепкие гладкие мускулы. Хотелось впитать в себя жар его тела,

Хотелось…

— Сабрина!

Его насмешливый голос заставил ее взглянуть ему в лицо. Она глубоко вздохнула и взяла себя в руки.

— Да?

Он наклонился и прошептал ей на ухо:

— Сейчас я сниму всю одежду.

— Вы действительно не уйдете отсюда? — Она вздохнула, сдаваясь.

— Да, моя дорогая. — Он нежно поцеловал кончик ее носа.

— Отлично! Так приступайте! — Сабрина сняла с постели шерстяное одеяло. Подойдя к стулу, она завернулась в него, уселась и вытянула ноги на сиденье другого стула. Сложив руки на коленях, любезно ему улыбнулась. Впервые за весь вечер он, казалось, смутился.

— Ты уверена?

Сабрина почувствовала удовлетворение, убедившись, что можно выиграть сражение, пользуясь его же оружием.

— О, безусловно. Ведь не вы же настаивали на уважении стыдливости.

— А ты так и собираешься сидеть? Признаюсь, я не ожидал такого от женщины с твоей репутацией.

Она постаралась как можно правдоподобнее изобразить невинность.

— Ах, Николас, мне искренне жаль, что я не оправдываю ваших ожиданий и не выгляжу скучной и унылой. Но я очень, очень постараюсь стать образцом добродетели, на котором вы женились.

Она устроилась на стуле поудобнее и закрыла глаза.

— Я не буду спать с вами в постели, но останусь здесь. Я вполне счастлива провести так всю ночь.

— Восхитительно, — проворчал он.

С закрытыми глазами она прислушивалась к его движениям. Соблазн подсмотреть за ним оказался слишком велик, и она с любопытством приоткрыла один глаз. Он стоял у стены спиной к Сабрине. Она успела лишь на мгновение взглянуть на него, как он погасил фонарь, и каюта погрузилась в темноту. Сабрина улыбнулась и снова закрыла глаза. На стуле ей было ужасно неудобно, но беспокойный сон казался недорогой платой за победу над Николасом в его же игре.

Довольная, она уснула, и ей снился смеющийся человек с бездонными черными глазами и телосложением греческого бога. Высокая могучая греческая статуя, даже не прикрытая хитроумным фиговым листом.

— Чудесный день, не правда ли?

Сабрина и бровью не повела. Опершись на поручни, она смотрела вдаль.

Николас подавил улыбку и попытался еще раз:

— Ничто так не освежает, как сон на корабле. Должно быть, влияет морской воздух. А ты хорошо спала, дорогая?

Сабрина наградила его холодным взглядом, презрительно оглядев с головы до ног, и отвернулась, снова погрузившись в созерцание ослепительно голубого неба и сияющих лазурных волн. Он мысленно усмехнулся. Не было сомнения, что она на этом неудобном стуле спала плохо. Всю ночь он слышал жалобные вздохи и тихое невнятное бормотание. Ему бы следовало настоять на том, чтобы она заняла постель.

На мгновение он почувствовал укол совести. Но не его вина, что она предпочла спать там, где захотела. Что касается условия, он не намеревался принуждать ее, поскольку был уверен, что она придет к нему сама. Конечно, для этого потребуется какое-то время. Его избранница оказалась упрямой, умной и очень храброй. Его решимость сорвать с нее маску, скрывавшую — как он чувствовал, надеялся и желал — пламенную страстную натуру, все возрастала.

Он оперся рукой о поручень и беззастенчиво разглядывал ее профиль. Ветер шевелил золотистые пряди волос, обрамлявшие тонкие черты лица. Мужская одежда облегала фигуру, полотняная рубашка не скрывала заманчивых линий ее груди. Мужские штаны подчеркивали красоту длинных ног и округлых ягодиц. Все это выглядело так привлекательно, соблазнительно, аппетитно! Он надеялся, что ему не придется ждать слишком долго. Обычно женщины, на которых он обращал внимание, охотно шли навстречу его желаниям, без всяких усилий с его стороны. О, безусловно, требовалось произнести несколько общепринятых романтических фраз. Он никогда не бывал влюблен и не видел ничего плохого в том, что говорил о любви в своих любовных похождениях. Вспомнив об этом, он чуть не рассмеялся. Очевидно, этот вариант не для Сабрины. Ничего, Николас всегда добивался того, что хотел, и не мирился с поражением.

— На что это вы уставились? — сердито спросила Сабрина.

— На тебя, моя милая жена, — с наиприятнейшей улыбкой ответил Николас. — Олицетворение грации и красоты.

Она посмотрела на него с явным недоверием.

— Я почти не спала. У меня покраснели и воспалились глаза. Голова болит, и я даже не могу повернуть шею! — Она снова повернулась к морю, тихо пробормотав: — Один только черт знает, как я себя чувствую.