Почти то же самое Риган приходилось слышать от своего дяди. Кто-то всегда должен был присматривать за ней, постоянно напоминая ей об этом.
— Я не обязана испытывать благодарность, — раздельно произнесла она. — И мне больше ничего от тебя не нужно. Не беспокойся, на корабле на меня никто не нападет. Поэтому я ухожу и буду жить в отсеке для одиноких. — Опустив глаза на свое простенькое муслиновое платье, которое только прошлой ночью Сара сшила для нее, она добавила:
— В Америке я попытаюсь заработать деньги, чтобы расплатиться с тобой за это платье. А остальные можешь продать.
Она повернулась и, гордо подняв голову, направилась к двери. Тревис не сразу понял, что она действительно уходит, что у нее хватит на это упрямства. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Тревис схватил ее за платье. А поскольку Риган пошла в одну сторону, а Тревис потянул ее в другую, тонкий муслин мгновенно порвался снизу доверху.
В мгновение ока гнев Тревиса перерос в желание: он страстно пожирал ее глазами, радуясь, что ее бурно вздымающаяся грудь полностью обнажилась.
— Нет! — прошептала она, изо всех сил пытаясь уклониться от его пылающего взора.
Мощными руками он обнял Риган за талию и прижал к себе так, что ее спина сильно прогнулась.
Она сначала сопротивлялась, яростно желая бросить ему вызов, доказать, что принадлежит только себе, но от его прикосновения, от ощущения губ Тревиса на лице обессилела.
— Ты будешь поступать так, как я скажу, милочка, — прорычал Тревис, подняв ее в воздух и губами лаская шею. — До тех пор, пока ты мне нужна, ты — моя.
Риган закрыла глаза, откинула голову и всецело подчинилась Тревису, уже не мечтая убежать от того, кто так легко управлял ею. Услышав звук рвущейся ткани и почувствовав, как распахнулась сорочка, Риган опять стала сопротивляться.
— Моя! — прошептал Тревис. — Я тебя нашел, и ты моя.
Не успела она опомниться, как Тревис всем своим сильным и большим телом прижал ее к стене.
Его поцелуи стали горячими, как будто он хотел проглотить ее. Дыхание Риган тоже участилось. Она обняла его плечи, сквозь рубашку впиваясь пальцами в тело, прижимаясь к нему, чтобы он ее раздавил.
Одной рукой Тревис жадно провел по ее обнаженной ноге, погладил ее и закинул ногу Риган себе на бедро. Сгорая от желания, Риган обхватила его тело ногами, сцепив ступни за его спиной, а он, держа ее на весу, гладил ее спину.
Его руки ласкали тело Риган, возбуждая и дразня ее, и вызвали у нее бешеную страсть. Она так и не поняла, когда он обнажил нижнюю часть своего тела. Когда он приподнял ее руками за талию и вошел в нее, глаза Риган раскрылись, но лишь на долю секунды.
Она была вся в его власти, не имея возможности даже шелохнуться, прижималась спиной к стене и обнимала его ногами, а он начал приподнимать ее, управляя ее телом и показывая, что делать дальше. Ощущая близость его тела, движения бедер Тревиса под собой, его напор, она едва не сошла с ума. Вцепившись пальцами в его волосы, она сжалась, когда Тревис еще плотнее надвинулся на нее, угрожая переломить пополам, слиться с ее плотью, обладать ею. Он легко поднимал и опускал ее, снова и снова, быстрее и быстрее, пока от сладости сжигавшей ее муки она не вскрикнула. Губы Тревиса впились в нее, когда он обмяк, а ее ноги стальным обручем сжимали его; тело Риган вздрагивало, ослабев и ощущая свою беспомощность, и от чувства удовлетворенности наступил покой.
Постепенно Риган опомнилась, где она находится и кто она такая, а ее ослабевшее тело прильнуло к могучей груди Тревиса. Он ласково целовал ее влажную шею, по-прежнему держа ее на опущенных руках. Как ребенка, как самое ценное и нежное существо в мире, Тревис отнес и уложил ее на кровать.
Устало ощущая, что его тело стало как бы бескостным, он снял рубашку и лег рядом с ней.
— Сегодня опять ужинать не будем, — прошептал он без всякого сожаления. Собрав остатки сил, он прижал Риган к себе, и их влажные тела слилась.
— Ну как я могу отпустить тебя? — прошептал он, когда они засыпали.
Наутро Риган стоило большого труда выдержать взгляд Тревиса. Из-за того, как он смотрел на нее — горделиво и уверенно — ей захотелось бросить в него ножом. Видимо, он считал, что все знает о Риган, что она полностью в его власти, что стоит ему поманить пальцем, и она будет принадлежать ему.
Как же ей хотелось прогнать это выражение с его лица! Как ей хотелось хотя бы раз увидеть, чтобы Тревис не получил то, что, как он считал, принадлежит ему.
Во время завтрака раздался торопливый стук в дверь, и вошла Сара Трамбул.
— Ой, простите меня! — сказала она. — Обычно вы оба к этому времени уже уходите.
— Поешь немного, Сара, — сказал Тревис, самодовольно улыбаясь и глядя на Риган так, будто понимал, почему она не смотрит ему в глаза.
Но Сару больше интересовал рваный кусок муслина, в который превратилось сшитое накануне платье. Посмеиваясь, она укоризненно, и в то же время насмешливо взглянула на Тревиса и ответила:
— Тревис, если ты так будешь обходиться с моей работой, тогда зачем мне шить другие платья?
Проведя рукой по волосам и бросив быстрый взгляд на отвернувшуюся Риган, он рассмеялся.
— Попробую сдерживаться. А теперь пойду — надо помочь матросам на палубе. В этом рейсе у капитана не хватает людей. Впрочем… — Он усмехнулся. — Если только у меня остались силы.
Прежде чем выйти из каюты он поцеловал Риган в прохладную щеку.
Сара шумно вздохнула и ласково посмотрела на закрытую дверь.
— Будь таких мужчин побольше, я, может быть, и вышла бы замуж.
Если бы Риган знала бранные слова, в этот момент они бы ей очень пригодились.
— У вас есть работа? — резко бросила она. Но ее тон не остановил Сару.
— Будь он моим, я бы тоже ревновала.
— Он не!.. — сердито заговорила Риган, но сдержалась. — Тревис Стэнфорд — ничей, — закончила она и стала составлять тарелки на поднос.
Сара решила сменить тему разговора:
— Вы знакомы с пассажиром из каюты напротив?
— С Дэвидом Уэйнрайтом? Мы познакомились недавно. У него все благополучно?
— Не знаю. За те два дня, что шью вам платья, я уже который раз прихожу к вам в каюту, но не слышала оттуда ни звука. Я было подумала, что он помогает пассажирам, страдающим от качки.
Нахмурившись, Риган решила выяснить в чем дело. Она извинилась перед Сарой и вышла из каюты. И хотя в последние дни она уже привыкла к тяжелым запахам, вонь, которая ударила ей в нос, когда каюту Дэвида открыли, оказалась чудовищной. В полной темноте она некоторое время постояла в двери, ища взглядом Уэйнрайта.
Наконец, она увидела, что он, беспомощно съежившись, сидит у окна на стуле, содрогаясь всем телом. Подойдя к нему, она сразу поняла, что у него жар; по подозрительно блестевшим глазам и бессвязной речи Риган догадалась, что он бредит.
