Седая женщина вернулась к прежнему занятию и вновь принялась кромсать репу.
— Этот мальчик прятался в моей комнате и убежал, когда я позвала его, — объяснила Микаэла. — Я хочу поговорить с его матерью.
Теперь уже и полная женщина взялась за резку овощей, и Микаэла почувствовала себя так, словно осталась одна в комнате с куполообразным потолком. Реакция женщин уязвила Микаэлу, но она сдержалась — вероятнее всего, они не знали, кто она. Но поскольку сэр Хью подразумевал, что ей подобает выполнять функции хозяйки Шербона, Микаэла решила, что надо начать с этих женщин. Хозяйке дома не подобает мириться с подобным неуважением к себе.
«Осторожно, — предупредил ее спокойный внутренний голос. — Ты уже собиралась стать хозяйкой Торнфилд-Мэнора. Но не получилось».
— Я леди Микаэла Форчун, — сообщила она. — Я приехала, чтобы стать женой лорда Шербона.
Ни одна из женщин не оторвалась от своей работы. На мгновение Микаэла поджала губы.
— Возможно, я стану вашей хозяйкой в начале нового года.
Женщина с жалостью посмотрела на нее:
— Дай вам Бог здоровья, миледи.
Седая женщина даже не подняла головы, но ехидно фыркнула.
Терпение Микаэлы было на исходе — к этому привело именно фырканье. Сколько она себя помнит, над ней всегда насмехались. Даже здесь, в замке Шербон, ей не дают возможности начать новую жизнь.
— А теперь послушайте, — начала она. — Не знаю, кто учил вас правилам хорошего тона, но поверьте: впредь я не потерплю подобного поведения. Сэр Хью предложил мне выполнять роль хозяйки здесь, и я…
Седая женщина швырнула на деревянный стол свой нож с такой силой, что и Микаэла, и полная кухарка подпрыгнули. Прищуренные глаза, которыми она впилась в лицо Микаэлы, были холодными и злобными.
— Миледи, — язвительно произнесла она, — у меня нет времени, чтобы кланяться и расшаркиваться перед каждой беспородной, лишенной средств к существованию цыпочкой, которая проходит по большому залу Шербона.
Микаэла почувствовала себя так, словно получила пощечину, но прежде, чем она смогла дать достойный ответ, седая женщина продолжила:
— Известно ли вам, миледи, что вы по счету девяносто седьмая? Да, девяносто седьмая. Перед вами здесь побывали девяносто шесть женщин в надежде завладеть богатствами Шербона, и все они в ужасе бежали отсюда. Это позор для имени Шербонов — принимать всех этих женщин, словно замок — дом терпимости, и я ни за что не стану с этим мириться.
Полная женщина перестала рубить овощи, но стояла молча, опустив голову. Микаэле послышалось, что она прошептала:
— Харлисс, это не твой замок.
— Здесь мое место, — заявила женщина, адресуя свои злые слова не кухарке, а Микаэле. — Невзирая на запрещения Родерика, я не собираюсь пренебрегать своими обязанностями. Теперь — ответ на ваш вопрос, миледи. Маленький мальчик, который прятался в вашей комнате, тот, который не подчинился вашему требованию остановиться, не кто иной, как Лео Шербон, сын лорда Шербона. Он не обратил на вас никакого внимания, поскольку девяносто шесть женщин уже пытались стать его новой мамой!
Микаэла долго стояла молча, испытывая внутреннюю дрожь из-за того, как ее отчитали, и от шокирующего сообщения, которое она услышала. И хотя ей отчаянно хотелось удалиться в свою темную, унылую комнату или вообще покинуть'замок, Микаэла намеревалась остаться здесь, несмотря ни на что. Это просто маленькая колдобина на ее пути. И ничего более. Микаэла выпрямилась и посмотрела в глаза седой женщине — Харлисс.
— Это правда? Что ж, если это так, благодарю вас, Харлисс, за ваше сообщение. Вы меня просветили. Но до тех пор, пока девяносто восьмая не займет мое место, советую вам относиться ко мне с уважением, соответствующим моему положению и имени Шербон. Не жду, чтобы вы были подобострастны, но не намерена терпеть грубость. Если вы посмеете когда-нибудь в будущем излить на меня свою злобу, я позабочусь, чтобы вас немедленно уволили.
Харлисс застыла на месте, глаза ее метали молнии в сторону Микаэлы.
— Это касается вас обеих, понятно? — громко спросила Микаэла, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
— Конечно, миледи. — Полная кухарка, стоявшая рядом, не поднимая глаз, быстро кивнула.
— Отлично, — произнесла Микаэла. — Теперь о другом — где же няня Лео?
— У него нет няни, — ответила полная кухарка.
— Нет няни? А кто же о нем заботится?
— Сэр Хью, миледи. Микаэла нахмурилась:
— В Шербоне нет няни для ребенка? Кухарка смутилась и ничего не ответила.
— В Шербоне есть няня, но ее отстранили от ее прямых обязанностей, — объяснила Харлисс.
— Нет, это не годится, — заявила Микаэла. — Пусть няня зайдет ко мне утром. Я с ней поговорю. Нельзя допустить, чтобы сын лорда Шербона бегал по дому как неприкаянный.
Харлисс выглядела крайне удивленной, Микаэле показалось, что ее губы тронула улыбка.
— Не могу с вами не согласиться, миледи.
От беспокойного сна Микаэлу пробудил громкий стук в дверь ее комнаты. Опустив голые ступни на ледяной пол, она пошла открывать ее, но никак не могла отодвинуть щеколду.
— Секундочку! — крикнула она. Наконец Микаэла справилась со щеколдой, и дверь распахнулась, ударив Микаэлу, так что она упала спиной на пол. В дверях стоял рассерженный Хью Гилберт.
— Кем вы себя возомнили? — спросил он.
Тут Микаэла заметила маленького мальчика, который обхватил ноги Хью. Глаза у малыша припухли. Лео Шербон закусил нижнюю губу, пытаясь сдержать подступающие рыдания.
— Я… — Микаэла запнулась, сон слишком медленно покидал ее мозг, чтобы оценить происходящее. — Сэр Хью, что…
Он сделал угрожающий шаг навстречу ей, указывая назад пальцем:
— Собирайте свои пожитки и убирайтесь из Шербона! Даю вам час, иначе, Бог мне свидетель, я придушу вас собственными руками! Пойдем, Лео, — сейчас найдем носовой платок и полакомимся бисквитами. — Он повернулся, чтобы уйти.
— Подождите! Сэр Хью, ну пожалуйста! — Микаэла вскочила с пола и бросилась к двери. Хью остановился, но не повернулся к ней.
— В чем дело? — прорычал он.
— Почему вы отправляете меня? Что я сделала? Я всю ночь провела в своей комнате! Я не видела, как…
— Что вы сделали? — Хью повернулся, чтобы броситься к Микаэле. Приблизившись к ней, он дернул Лео за руку, поставив мальчика перед собой. Полдюжины бордовых широких следов от ударов покрывали гладкую кожу внутренней стороны бедра малыша. У Микаэлы перехватило дыхание.
— О Боже! Неужели вы думаете, что это моих рук дело?!
