— Не пора ли нам ехать?
При этих ее словах от его снисходительности и надменности не осталось и следа. Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. Злость на себя самого мгновенно улетучилась, и это ощущение оказалось едва ли не еще более восхитительным, чем поцелуй. Их взгляды встретились, Криспин испытывал глубочайшее раскаяние и нежность.
— Мне тоже очень понравилось, — сказал он, откашлявшись. — Сказать по чести, мисс Чампьон, я не припомню, чтобы мне это так нравилось.
Софи похолодела. Она нерешительно бросила на него пытливый взгляд, осмотрительность и недоверие боролись в ее душе с тайной радостью. Она боялась расплакаться. Отвернувшись на мгновение, она коснулась рукавом лица, чтобы незаметно смахнуть одинокую слезинку, скатившуюся по щеке.
— Я в жизни не встречала мужчину более странного, нежели вы, лорд Сандал. Если вы еще раз позволите себе подобную выходку, клянусь, что отвечу вам таким жестоким и непримиримым образом, что вы об этом пожалеете.
— Не могу дождаться, — широко улыбнулся Криспин и взял Софи за еле заметно дрожащую руку, чтобы помочь сесть в седло. Устроившись позади нее, Криспин почувствовал, как Софи приникла к нему всем телом, и ее дрожь передалась ему.
Позднее Софи долго ломала голову над тем, что послужило причиной такой развязки. Не успела лошадь тронуться с места, как из темноты раздался выстрел, а за ним резкий окрик:
— Приказываю остановиться именем ее величества королевы Елизаветы! У нас есть приказ арестовать мисс Софи Чампьон.
Без тени удивления или колебания Криспин направил коня к кучке вооруженных стражников, перекрывших выезд с заднего двора.
— Наконец-то, — обратился он к ним, негодуя на опоздание. Долго же вы добирались. Представить трудно, чего я только не делал, чтобы задержать ее.
— Мерзавец! — процедила сквозь зубы Софи.
— Видите, какой у нее характер, — доверительно обратился Криспин к капитану гвардейцев. — Я сегодня уже говорил с ней о том, как принято разговаривать в приличном обществе, да все без толку.
— Понятно, — кивнул капитан, внимательно разглядывая Софи, словно желал найти в ней подтверждение народной мудрости, гласящей, что острый язык у женщины является свидетельством ее распущенности. — Она, похоже, не из покладистых.
— Еще бы. — Криспин крепче обнял ее за талию. Впрочем, в этом не было необходимости, поскольку Софи охватило такое бессилие и безразличие к своей судьбе, что она вряд ли была способна на сопротивление. — Если вы с вашими людьми очистите улицу, я готов сам отвезти ее в Ньюгейт.
— Да, но у меня приказ надеть на пленницу наручники и сопроводить ее в тюрьму под охраной восьмерых солдат, — покачал головой капитан.
— Как угодно, — пожал плечами Криспин. — Но я ничего не могу гарантировать, если позволю ей слезть с лошади. Она на редкость коварна. — С этими словами он так сильно сжал талию Софи, что вывел ее из оцепенения и вынудил заерзать в седле и продемонстрировать несговорчивый нрав.
Капитан понаблюдал за проявлением строптивости и решил пересмотреть приказ.
— Хорошо, ваша светлость, я думаю, если вы возьмете на себя труд доставить ее в тюрьму лично, никто не поставит мне это в вину. К тому же мои люди будут охранять вас, так что сопровождение восьми солдат ей будет обеспечено.
— Это лишь та малость, которую я с радостью сделаю для своей страны, — поощрительно улыбнулся Криспин и исподтишка причинил Софи такую боль, что она взъярилась не на шутку. — Я очень благодарен вам за эскорт, поскольку от нее можно каждую минуту ожидать какой-нибудь подлости.
— Да уж, — согласился капитан и приказал своим людям выстроиться в боевой порядок вокруг лошади Криспина. Только двое из них были на конях, они заняли место в авангарде. Остальные шестеро взяли пленницу в кольцо, чтобы помешать ей ускользнуть в темноте, если бы ей вдруг удалось соскочить с лошади.
От вялости Софи не осталось и следа, тем более что Криспин не давал ей расслабиться, крепко обхватив за талию. Когда они выехали с заднего двора, его хватка еще более усилилась, и она обернулась к нему, чтобы возмутиться.
— Нет необходимости причинять мне еще большую боль, чем вы уже сделали! — сердито прошипела она. — Вы…
— Тихо, — перебил ее Криспин, даже не глядя в ее сторону. Все его внимание было сосредоточено на троих стражниках, прикрывающих правый бок лошади.
— И у вас хватает наглости затыкать мне рот после всего, что вы сделали… — захлебнулась от негодования Софи.
Криспину достаточно было еще сильнее стиснуть ее, чтобы заставить замолчать, однако последовавшие события усмирили ее сами собой. Еще секунду назад они размеренным шагом ехали в окружении стражников и вдруг стремительно выскочили из их кольца. Редкие прохожие остолбенели на тротуаре, наблюдая, как летящая лошадь очутилась на грязной обочине, даже не сбившись с шага. Грязная жижа фонтаном разлетелась в стороны, и зеваки невольно расступились, давая дорогу сказочному Пегасу и его двум всадникам.
Когда они не только оставили далеко позади пеших стражников, но могли не опасаться и преследования всадников, Криспин нагнулся и ласково потрепал лошадь по гриве:
— Молодец, Фортуна, хорошая работа.
— Это невероятно, — задыхаясь от восторга, промолвила Софи, но ее слова заглушил звон подкованных копыт по мостовой.
— Рано торжествовать, — мрачно покачал головой Криспин. Словно в подтверждение его слов, за спиной у них раздался отчетливый топот копыт.
Софи приникла к гриве лошади и обернулась. Только у одного из стражников был хороший скакун, чтобы продолжать погоню. Криспин с облегчением вздохнул, когда понял, что шансы равны, однако облегчение тут же сменилось досадой. Они были уже в конце аллеи, и Криспин собирался резко свернуть в боковую улочку, как вдруг увидел прямо перед собой второго всадника. Криспин одной рукой прижал к себе Софи, а другой так сильно натянул поводья, что лошадь встала на дыбы и снова продемонстрировала чудеса воздушной эквилибристики. Но на этот раз прыжок Фортуны был не так безупречен — задним копытом она угодила в шлем стражника, преграждавшего аллею, в результате чего он оказался выбитым из седла, а Фортуна сбилась с шага.
Криспин испугался, что им придется спешиться, но Фортуна обрела равновесие прежде, чем второй всадник их нагнал. Они оказались в другой аллее, длинной и кривой, так что Софи, как ни старалась, не могла увидеть ее конца. Вернее, она видела, что аллея заканчивается глухой стеной, наступающей на них с огромной скоростью. Однако ее не оставляла надежда, что если бы это было так, то Криспин не стал бы пришпоривать коня изо всех сил.
