– Не могу пожаловаться.
– О, – воскликнул Натаниэль, прерывая их обмен банальностями, – здесь Мэтью Седжвик! Я должен поздороваться. Надеюсь, вы меня извините.
Он тут же вскочил со стула и исчез, прежде чем Мойра успела ответить. Сейчас она с удовольствием пнула бы его еще раз. Предатель!
Она метнула взгляд на Уинтропа. Что-то в нем изменилось. Появилась напряженность, которую она не могла объяснить. Ну что ж, кто-то из них должен начать разговор.
– Сегодня прекрасный день, не правда ли? Как мило, что снег больше не идет.
Уинтроп повернулся к ней, встретившись с ее взглядом.
– Что тебя связывает с Кейланом?
Да уж, грубо, но в точку. Чтобы скрыть глаза, ей пришлось устроить небольшое представление, убирая перчатки.
– Какая тебе разница?
Ее резкость, казалось, не задела его.
– Я хотел бы знать, есть ли у меня конкурент.
Она вдруг поняла, что до этого момента ей в голову не приходило спросить, есть ли у него уже кто-то. Она просто не допускала такой мысли.
– Могу ли я рассчитывать на взаимную откровенность?
– Разумеется. – Лицо его выражало чудовищную скуку. Она уже хорошо знала, что это не более чем игра. – Одна женщина – это уже серьезное испытание.
Она рассмеялась.
– То же самое можно сказать и о мужчинах.
– Итак, Кейлан здесь ни при чем? – Ей показалось, или на самом деле в вопросе прозвучала надежда?
– Мы с ним просто добрые друзья. – Вероятно, она слишком открыта с ним, но если их связь продолжится, он узнает о ней гораздо больше. Надо с самого начала быть с ним честной, иначе она никогда не почувствует, что может полностью доверять ему, точно так же, как и он не сможет быть откровенным с ней.
– Друзья. – Он повторил это слово, словно никогда не слышал его прежде. – Подобная привязанность – похвальная черта для вашего мужа.
– Согласна. – Мойра провела пальцем по полям его шляпы, которая лежала на столе рядом с ней. Она была бархатистой на ощупь. – Я не знаю, что бы я делала без него, когда скончался мой муж.
– Разумеется, он тут же появится, если потребуется тебе снова.
Странный разговор…
– Надеюсь, что так. – Она пристально посмотрела на него, отметив, как с мороза раскраснелось его лицо. – У тебя есть такие друзья, Уинтроп?
Он кивнул, вновь непроизвольно посмотрев на дверь.
– Мой брат Норт.
Вот он кого, оказывается, ожидал.
– Какое счастье иметь такую близость с братьями или сестрами! У меня так не получается, хотя я пытаюсь наладить отношения с Минервой.
Он изумился ее словам. Настолько, что снова резко перевел на нее взгляд.
– В самом деле?
– Да. – Мойра усмехнулась, заметив его удивление. – Она молодая и избалованная, хотя не все потеряно.
– Если так, то это только благодаря твоему влиянию. – Она задумчиво изучала его. Сегодня он так серьезен и нет обычной беззаботности. Что с ним происходит? Не трудно предположить, что она чем-то обидела его или он передумал и больше не хочет ее.
– Ты преувеличиваешь.
– Нет, я честен. – Он пожал плечами.
– Ты всегда правдив? – Вопрос был чудовищный, и она понимала это.
– Нет. А есть такие люди?
– Сказано вполне откровенно. – Последовала пауза. – У тебя все в порядке, Уинтроп? Ты какой-то другой.
Он удивился ее замечанию. Как она могла заметить?
– Извини, ты здесь ни при чем. Просто я кое о чем задумался.
– Может, поделишься?
И опять он был удивлен ее предложением.
– Спасибо, не надо. Это одна из мелочей, которыми заниматься не хочется, но приходится.
– Понятно. – Мойра согласно кивнула.
Он взглянул на нее так, словно сомневался в этом.
– Я надеюсь, ничто не помешает тебе прийти на ужин сегодня вечером. – Господи, насколько она чистосердечна с ним! Если бы он только знал, как страстно она его хочет сейчас.
Его голова откинулась, словно от удара.
– Ничто не может помешать мне увидеть тебя вновь. – Сейчас он опять походил на человека, которого она знала.
– Все собираются к семи. Хорошо, если ты придешь пораньше, иначе я не обещаю, что уделю тебе много внимания.
Он наклонился к ней, их головы сблизились. Его рука на столе была так близко от ее. Одно движение, и их рукава соприкоснутся.
– Меня больше интересует, что будет попозже, когда все разъедутся.
Ее щеки обдало жаром. Значит, он и в самом деле намерен соблазнить ее. Она огляделась по сторонам. Не наблюдает ли кто за ними? Слава Богу, никто.
– Не надо говорить так.
Он усмехнулся в ответ. Ее уже не коробило, ей даже нравилась эта усмешка.
– Они сейчас больше развлекаются, чем размышляют. – Она не стала спорить.
– Ты всегда говоришь то, что думаешь?
– Нет, конечно. Но ты, очевидно, из тех женщин, которые больше предаются своим мыслям, чем говорят.
Это оскорбление или комплимент? Скорее, ни то ни другое. Просто наблюдение, и весьма проницательное. Единственными людьми, с кем она всегда могла поговорить откровенно, хотя и не до конца, были Тони, Натан и иногда Минни. Однако Уинтроп Райленд быстро стал человеком, которому она, как ей мнилось, может рассказать все, и от этого он не будет думать о ней хуже.
– Слова, сказанные негромко, проще вернуть назад, – поделилась она с ним своей мыслью.
Он ответил немедля:
– Я никогда не говорю того, что потом буду забирать назад.
– Никогда? – засомневалась она.
– Никогда. – Он побарабанил пальцами по столу. – Если возникают последствия, я встречаю их лицом к лицу.
Как забавно слушать его, такого уверенного и непреклонного!
– Разве не проще вообще их избегать?
Он стиснул зубы, рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак.
– Есть вещи, которых невозможно избежать. – Почему она решила, что они больше не будут обсуждать вопросы такого рода? То, что началось как заурядный флирт, сейчас превращалось в нечто более серьезное. Только что-то не так было с Уинтропом. Может, он просто позволил ей увидеть себя, каков он есть, или что-то случилось и изменило то настроение. Что бы это ни было, она не станет вмешиваться. Тем более она ничего не в силах сделать, кроме как думать, что это имеет отношение и к ней.
Если он не будет вести себя с ней по-прежнему – напористо и уверенно, тогда она решит, что он потерял к ней всякий интерес. Или ее опасения были оправданны, и она вообще была безразлична ему.
А может, у него на уме более серьезные намерения, чем флирт? Во всяком случае, от нее мало что зависит. У этого человека своя жизнь, в которую она не намерена вмешиваться.
– Вы выглядите так, как будто вам больно, миледи.
Он сказал «миледи» не так, как говорят в соответствии со светскими условностями. Это прозвучало так, словно она по-настоящему принадлежит ему.
