– Не могу уйти и оставить тебя в таком состоянии.
– Убирайся!
Он сел на кровать и попытался обнять – она вырвалась, как дикий зверь, а затем, размахнувшись, влепила сильную пощечину.
Ее звук громом отдался в тишине комнаты – Лайза с ужасом переводила взгляд со своей ладони на его покрасневшее лицо и заплакала еще сильнее.
– Извини, – рыдала она. – Извини. Не знаю, что на меня нашло.
– А я знаю, – сказал Торн таким странным тоном, что значительность этих трех слов полностью остановила поток ее слез.
– Знаешь? – неуверенно спросила она.
– Когда женщина обходится с мужчиной таким образом, – спокойно сказал ей Торн, – она наказывает его не за то, что сделано, – скорее всего, наказывается обманутое ожидание.
– Не понимаю.
– Не хочешь понять. Как ты себя чувствовала, когда я только что оставил тебя, Лайза?
Она с недоумением уставилась на него, и он продолжил, впервые за все время, с нотками раздражения в голосе:
– Я занимался любовью с тобой и внезапно оставил. Что ты почувствовала?
– Рассердилась, – прошептала Лайза. Торн взял ее за плечи, и на этот раз она не сопротивлялась.
– А до того, как пришел гнев, у тебя не было другого чувства? Разве – только будь искренной – не почувствовала…
– Лишенной чего-то, – прозвучало застенчивое признание.
– Я собирался сказать «неудовлетворенной», но «лишенной» – тоже неплохо. Разве ты не испытала оба эти чувства?
– Да, – ответила Лайза, стараясь не встречаться с ним глазами.
– Ты хотела, чтобы с тобой занялись любовью, Лайза.
– Нет, нет. Не смогу. Я… я не буду…
– Иди ко мне, моя любовь. – Его бархатный голос вызвал дрожь во всем ее теле. Она позволила ему увлечь себя на кресло.
– Только потому, что… Это не причина для того, чтобы тебе остаться неудовлетворенной, моя жена.
Она не могла сдержать дрожь, когда он притянул ее к себе на колени. Схватившись за сатиновые отвороты халата, спрятала лицо у него на груди, и ее дрожь усилилась, когда его руки скользнули под ее ночную рубашку, затем медленно двинулись вдоль ног, от лодыжек до колен, а затем к бедрам.
– Нет, – судорожно выдохнула Лайза, а он только и сказал: «Молчи», продолжая делать то, что начал, до тех пор, пока она не вскрикнула, когда непроизвольные спазмы сотрясли ее тело, вслед за которыми пришло облегчение.
Он продолжал ласкать ее еще несколько минут, поглаживая волосы, целуя затылок, нашептывая нежные слова.
Лайза сидела, прильнув к нему, не поднимая голову, пока он не поднял ее с колен и не заставил встать. Краснота на его щеке уменьшалась, в то время как обе ее щеки пылали.
– Тебе нечего стыдиться, Лайза, – сухо сказал он. – Скорее, ты должна быть довольна.
– Довольна?!
– Конечно. Когда мы встретились впервые, ты была так же искалечена раной, которую тебе нанесли, как любой солдат в войне – как, например, я. Хотя в этом не было твоей вины, ты оказалась обречена прожить жизнь, будучи только наполовину женщиной.
– Я не была наполовину женщиной! – возразила Лайза, и гнев придал ей смелости встретить твердо его взгляд.
– Я не сказал, что была, – поправил он ее, слегка забавляясь. – Исключительно из-за своего отвращения к мужчинам ты готова была стать такой, дав обет безбрачия. Но получилось так, что очень быстро, с большой охотой и с очень большим энтузиазмом ты откликнулась на мои прикосновения, – заметил Торн совершенно бесстрастно. – Ты в равной степени могла бы ответить и на полный акт любви, если бы, конечно, не вышла замуж за неполноценного мужчину.
– Не говори так! – Она дотронулась до него, забыв о своем стыде, смущении, гневе и чувствуя только необходимость утешить его.
– Да, я хотел только добра, но, привязав тебя, здоровую и полноценную женщину, к себе, наверно, оказал плохую услугу.
– Запрещаю тебе раз и навсегда говорить так! – властно приказала она. – Я была в отчаянии, когда мы встретились. Не имеет значения, какой я тебе показалась тогда – напуганной настоящим, боящейся будущего и, ты прав, испытывающей ужасное отвращение к мужчинам. Даже не надеялась, что смогу избавиться от презрения ко всем им, не считая семьи, за то, что было сделано двумя из них. Никогда не думала, что смогу быть счастлива или так непринужденно вести себя с мужчиной, как сейчас с тобой. Друзья. Мы ведь друзья, Торн? – переспросила она умоляющим тоном.
– Очень хорошие друзья, Лайза. К несчастью, я жадный мужчина. Хочу быть и твоим любовником тоже.
Она обняла его, крепко прижимая к себе и убаюкивая, как ребенка, несвязно бормоча слова утешения и успокоения.
– Ну, ну, не расстраивайся, все будет хорошо, Торн. Успокойся, ведь хорошо быть просто друзьями. Я буду любить тебя, Торн. Позволю любить меня. Мы проживем хорошую жизнь, вот увидишь, проживем.
Прошло восемь или девять дней после обмена десяти шиллингов на десять поцелуев, и они впервые отправились на концерт, который давали военнослужащие, а затем на ужин в городскую таверну.
Возвращаясь домой в нанятом экипаже, Торн заботливо обнял жену, и Лайза мгновенно ощутила не только теплоту и силу обнимающей ее руки, но и остальные части его тела: плечи, касающиеся ее, прижатые к ней бедра, дыхание на щеке при разговоре.
Ее сердце забилось неровно, и ничего не оставалось, как погрузиться в напряженное молчание.
– Что-нибудь случилось, Лайза? – спросил он, будто прочитав ее мысли.
– Нет, конечно, нет, немножко устала – такой длинный вечер.
– Ляг сразу же спать, как только вернемся домой, – тотчас же посоветовал он заботливо. – Иногда забываю, что ты носишь ребенка, потому что остаешься такой стройной.
– Иногда я сама забываю, – призналась Лайза. – Она – такое деликатное дитя.
– Она? – переспросил Торн, и Лайза почувствовала его улыбку.
– Она, – повторила Лайза настойчиво. – Разве мальчик вел бы себя так спокойно?
Он ответил теплым пожатием руки, и всю дорогу до дома они ехали не разговаривая.
Неожиданно Лайза замешкалась у входа в их гостиную, но Торн отрицательно покачал головой:
– Нет, дорогая. Никаких карт – немедленно в постель.
Она почувствовала раздражение от повелительного тона, разочарование из-за несостоявшегося вечера тет-а-тет за карточным столом и подозрительное чувство облегчения одновременно: ей хотелось побыть одной и разобраться в том странном ощущении, которое она испытывала при первом же его прикосновении – ее тело становилось безвольным, ноги ватными, а кровь закипала в жилах.
Затаив дыхание, Лайза пожелала мужу спокойной ночи у дверей своей комнаты.
Умывшись и переодевшись, она почувствовала, что сна нет ни в одном глазу, и впервые после первой брачной ночи взяла в постель книгу.
