– Хитрец не простой лисенок, – начала рассказывать ей Бригитта. – Когда я однажды заблудилась в лесу, он спас мне жизнь.
– Вы заблудились в лесу? И он спас вам жизнь? Бригитта важно кивнула, готовясь всячески расцветить свою выдумку для развлечения малышки.
– А когда? Как это было?
– Ах, как трогательно! – раздался вдруг слева издевательский голос Антонии. И не успела Бригитта ответить, как та, не обращая на нее внимания, повернулась к дочери. – Противная девчонка! Я ведь предупреждала тебя, чтобы ты держалась подальше от этой особы. А ну-ка отправляйся к себе в комнату.
– Нет, останься, – приказала Бригитта и повернулась к Антонии. – Ребенок ведь не сделал ничего плохого.
– Занимайтесь своими собственными детьми, – взвизгнула та. – А с дочерью я разберусь сама.
– Что здесь такое? – прогремел, подходя к ним, Черный Джек. – Из-за чего весь этот шум?
– Англичанка пристает к моей дочери! – бушевала Антония. – Какое она имеет право?
– Мы просто разговаривали, – объяснила Бригитта. – Гленда не заслуживает наказания.
– Ну и что ты тут воюешь? – обратился Черный Джек к старшей невестке.
– Я мать Гленды, – настаивала Антония.
– Ну, об этом ты вспоминаешь лишь изредка, – сказал Черный Джек, и лицо его потемнело от гнева. – Гленда может проводить время с кем захочет. – Когда же Антония открыла рот, чтобы протестовать, он веско добавил: – Я глава семьи, и ты обязана мне подчиняться. Понятно?
Не говоря ни слова, Антония повернулась и зашагала прочь.
– Спасибо, милорд, – сказала Бригитта.
– Не обращай на нее внимания. Зла как черт, что после смерти Малкольма потеряла возможность стать графиней. – Черный Джек посмотрел на Гленду, которая взирала на него с выражением, близким к благоговению. – Ну, как, нравится тебе твоя новая английская тетя, малышка?
Гленда кивнула, робея заговорить с этим властным человеком, хоть он и был ее дедом.
– А рыженький дружок этой леди тоже здесь? Девочка опять кивнула. Заметив ее смущение, Черный Джек улыбнулся и решил проявить к внучке больше внимания.
– Не хочешь ли прогуляться со своим дедушкой? – предложил он, протягивая ей руку.
– Хочу, – прошептала она, робко кладя свою крохотную ручку на его широкую ладонь.
– Я когда-нибудь рассказывал тебе, малышка, – начал Черный Джек, уходя с ней по дорожке, – в честь кого тебя назвали?..
Взяв лисенка на руки, Бригитта не спеша, пошла к дому. Когда она поднималась по лестнице, из большого зала донесся голос Антонии, сердито распекающей кого-то. Не обратив на это внимания, Бригитта продолжала подниматься по ступенькам, но вдруг остановилась, услышав оправдывающийся голос Сприн. Что еще такое?! Как осмелилась Антония выговаривать ее кузине! С гневной решимостью Бригитта повернулась и направилась в большой зал.
– Я сказала, принеси мое рукоделие! – кричала Антония на девушку. – И побыстрее.
– Оставьте-ка лучше меня в покое, – бойко отбивалась та, – мне велено дожидаться леди Бригитту.
Антония уже подняла, было, руку, чтобы ударить Сприн по щеке, но Бригитта сзади схватила ее за запястье и резко повернула к себе.
– Сприн моя камеристка, а не служанка в замке. Что вы себе позволяете, миледи?
При этих словах Антония совсем потеряла голову. В бессильной ярости она размахнулась и ударила Бригитту по лицу. В ответ та, не задумываясь, тут же влепила пощечину Антонии.
– Что за чертовщина! Вы что?.. – крикнул Йен, широкими шагами направляясь к ним. – Совсем сбесились, дикие кошки?!
Заливаясь слезами, Антония повернулась к нему.
– Леди Бригитта ни с того ни с сего набросилась на меня, – всхлипнула она.
– А ты не командуй камеристкой моей жены, – сказал Йен, который, видимо, слышал, с чего началась ссора. – И не смей поднимать руку на Бригитту. А сейчас отправляйся в свою комнату и сиди там до самого ужина.
– Она на меня первая набросилась, – завопила Антония. – И ты на ее стороне?..
– С женой я сам разберусь, – заверил ее Йен. – Можешь быть спокойна. Больше она не тронет тебя.
– О! Значит, я еще и виновата?! – взорвалась Бригитта. – Как ты можешь…
– Ты что, не слышишь, Антония? – повторил Йен, не обращая внимания на гневную вспышку жены. – Я велел тебе уйти!
– Ну что?! – вызывающе сказала Бригитта, едва Антония, заливаясь слезами, удалилась к себе. – Меня сейчас тоже отправят в мою комнату, приказав не распускать руки?
– Ну, ну… не расходись так. Может быть, тебе уже вредно волноваться, – многозначительно улыбнувшись, сказал Йен. – Иди к себе в комнату – я скоро приду.
Холодным ноябрьским днем Гленда играла в саду. Листья уже облетели, и ветер постукивал голыми ветками, напоминая, что уже глубокая осень. Бросив мячик Хитрецу, Гленда смотрела, как лисенок ловко поймал его в пасть. Потом он засеменил к девочке и ткнулся ей в руку мокрым носом, приглашая повеселиться вместе. Бригитта со смехом захлопала в ладоши, радуясь этому новому трюку своего любимца.
– Время игры почти кончилось, – печально сообщила ей Гленда.
– Я знаю, – ответила Бригитта. – А не хотелось бы тебе поиграть подольше?
– Конечно, но мама рассердится.
Бригитта лукаво улыбнулась.
– Я придумала способ, как всегда делать то, что я хочу, и никогда не иметь из-за этого неприятностей.
– А как? – Глаза девочки заблестели от возбуждения.
Прежде чем заговорить, Бригитта таинственно оглянулась кругом, словно боясь, что их подслушают.
– В жизни есть два пути, которым можно следовать: длинный путь и короткий, – сказала она маленькой девочке. – Когда я сталкиваюсь с чем-то, чего я не хочу делать, то всегда выбираю длинный путь. Вот, например, когда пора кончать игру, то короткий путь домой – это прямо в ту садовую дверь. А длинный – это вокруг всего дома и через двор.
– А если мама или дедушка рассердятся на меня?
– И на этот случай есть подходящий способ действия. Если это мужчина, как, например, твой дедушка, ты должна захлопать ресницами, вот так.
И Бригитта демонстративно захлопала длинными ресницами, а Гленда, смеясь, повторила за ней.
– Превосходно! – воскликнула Бригитта. – Никогда не забывай, что красивая женщина, которая вот так мило хлопает ресницами перед мужчиной, неотразима. Это глупо, но это так.
– А что, если рассердится мама?
– Если это женщина, вроде твоей матери, – отвечала Бригитта, – ты должна сделать то же самое, что сделаешь после того, как похлопаешь ресницами перед мужчиной.
– А что именно?
– Разумеется, соврать.
– Но врать – это страшный грех! – воскликнула девочка. – Это ведь ужасно!
