— Вы что-нибудь знаете о разведении скота? — спросил Дэниел.
— Нет, но хочу нанять тех, кто знает. Я сама готова учиться. Представляю, как это трудно, но не боюсь.
Коул попытался скрыть охвативший его ужас.
— Мэм, скотоводство — тяжелейший труд, — дипломатично заметил он.
Дэниел выразился более смело:
— Вы что, сумасшедшая? Вы не справитесь с фермой!
Грэйс выпрямила спину.
— Нет, я не сумасшедшая. Уверяю вас, я достигну своей цели. Может быть, у меня нет опыта, но я решилась.
Дэниел от удивления онемел, а Коул недоверчиво покачал головой.
— Как же вы уедете завтра? Дилижанс будет здесь не раньше чем послезавтра.
— Мы поедем не на дилижансе, — пояснила Джессика.
— Мы покупаем фургон, — заявила Грэйс. — Вон он, на поле, за домом. Я уверена, вы заметили его по дороге сюда.
— Нам надо вечером погрузить чемоданы, — сказала Джессика.
Грэйс согласилась:
— Чтобы отправиться на рассвете. Хорошая мысль.
— А кто станет управлять лошадьми? — поинтересовался Коул.
— Мы, — ответила Грэйс, удивляясь вопросу. Коул взял руку Джессики и повернул ладонью вверх.
— У вас очень нежные руки.
Это прозвучало, словно обвинение, и она выдернула руку.
— Я надену перчатки.
— Вы когда-нибудь правили лошадьми? — уточнил Дэниел.
— Ну не совсем, — призналась она.
Потрясенный услышанным, Дэниел смотрел на Коула в надежде, что тот сможет воззвать к разуму девушек.
— Вы обе… да еще ребенок собираетесь ехать по самой трудной и опасной территории нашей страны, я правильно вас понял?
Грэйс и Джессика одновременно кивнули.
— Вы в своем уме? — Коул потерял терпение. Поскольку он смотрел прямо в глазе Джессике, она решила, что именно от нее он ждет ответа.
— Да, в своем уме. Мы все хорошо продумали и, уверяю вас, отлично понимаем, что делаем.
Грэйс кивнула.
— Понимаем. — И, повернувшись к Дэниелу, добавила: — Мы быстро догоним поезд.
— В понедельник мы уже приедем в Грэмби, — сообщила Джессика.
Дэниел не отводил взгляда от Грэйс. Зачем же он так смотрит? Это просто неприлично! Он будто хотел заглянуть ей в душу. Какой абсурд, одернула себя Грэйс. Не сможет же он прочесть ее мысли.
— Почему вы задаете нам столько личных вопросов? — строгим тоном поинтересовалась она.
— Мы же ничего плохого не сделали, — поддержала ее Джессика. — Вы закончили расспрашивать про банк? У нас еще полно дел.
Дэниел разозлился.
— Если человек обладает хоть какой-то информацией об ограблении и утаивает ее от нас, значит, он чинит препятствия следствию. А это, да будет вам известно, карается законом! — сердито заметил он.
— Вы нам угрожаете? — спросила Джессика.
Мужчины пропустили ее вопрос мимо ушей. Дэниел повернулся к Грэйс:
— У меня к вам один вопрос. Вы столкнулись в банке с Джессикой?
Та посмотрела на Джессику, прежде чем ответить.
— Да, я прошла мимо нее, когда выходила из банка. А она как раз входила.
— А с Ребеккой? — спросил Коул. — С ней вы тоже там столкнулись?
Маршалы рассвирепели: казалось, воздух вокруг них накалился. Грэйс поняла: положение осложняется с каждым вопросом. Видимо, что-то в ее ответах вывело их из себя. Потупив взгляд, девушка кивнула.
— Мы с Ребеккой вышли из банка одновременно.
Джессика тоже ощутила враждебность обоих мужчин и сделала вывод, что маршалы рассердились именно на нее. Она уже устала следить за каждым словом и поняла, если еще раз откроет рот, то случится что-нибудь ужасное. И все же девушка решила проучить самонадеянных стражей порядка. Она поднялась и решительно направилась к дверям.
Приказ Дэниела остановил ее:
— Вы обе завтра никуда не поедете! Останетесь в городе.
Она резко повернулась, наткнулась на Коула и, не собираясь извиняться, отступила назад.
— А почему мы должны остаться?
— Вы не можете задержать нас. Мне неизвестны законы вашей страны, но я совершенно точно знаю: вы не вправе принудить нас остаться в городе, — поддержала Грэйс.
— Не вправе!.. — как эхо, повторила Джессика вслед за подругой. — Коул, вы не можете…
Он поднял руку, перебивая:
— У меня есть право, и вы останетесь. Завтра утром, в восемь часов, вы придете в здание тюрьмы. Ребекка тоже там будет.
Джессика и Грэйс совсем сникли. Направляясь за мужчинами в переднюю часть дома, Грэйс прошептала:
— Это неправильно…
Дэниел услышал ее слова и обернулся в дверях:
— Да, черт побери, конечно, неправильно. И завтра мы все выясним, во всем разберемся. Так, Грэйс?
А Коул, повернувшись к Джессике, заявил:
— Не знаю, что за игру вы затеяли, но теперь всяким играм конец. Я понятно выражаюсь?
Он не ждал ответа. Джессику трясло с головы до ног, когда она закрывала дверь на засов. Привалившись к крепко запертой двери, она смотрела на Грэйс глазами, полными слез.
— О Боже… они все знают!
Странный поворот событий вызвал у Коула и Дэниела смущение и раздражение.
— Они втроем отрепетировали, что нам скажут.! У них было время как следует подготовиться. В камере, куда их засунул шериф Слоун! — возмущался Коул по дороге в гостиницу.
— Да. Они явно обо всем договорились. Но объясни мне, зачем?
— Боятся. Другого ответа просто не знаю. Ты заметил, какие они напряженные? Ребекка лучше всех владела собой, но я заметил и у нее в глазах тревогу.
— Я обратил внимание на ее руки, — поддержал Дэниела Коул. — Она все время их сжимала.
— Ты прав.
— Я же говорил, мы только напрасно потратим время на разговоры с Джессикой и Грэйс. Почему они затеяли свою игру?
— Не знаю. Я тоже ничего особенного не ждал от этой встречи, просто хотел соблюсти порядок расследования, сделать, как положено. Втайне надеялся, что хоть кто-то из них заметил что-нибудь необычное. Ничего!
— Но какой смысл в их поведении? — удивлялся Коул. — Они прекрасно знают, что в тот день их видели в банке. Мужчины в очереди наверняка их запомнили. Почему же все трое твердят, как попугаи, одно и то же?
— Действительно… в этом нет никакого смысла. Как ты думаешь, кто из них лжет?
— Может, все трое? Считают, что таким образом защищают друг друга?
— Или…
— Или что?
— Или они защищают еще кого-то. Кого мы не знаем.
— Мы узнаем правду?
— Они сами нам скажут, — пообещал Дэниел. — Завтра Джессика, Грэйс и Ребекка расскажут нам все.
— А если нет?
— Я поймаю бандитов! И никто не встанет у меня на пути: ни мужчина, ни женщина! — Голос Дэниела задрожал от переполнявших его чувств. — Если мне понадобится запереть их в тюрьме, я сделаю это без колебаний!
