– Намекаете на интимные отношения? – уточнил Степан. – Должен разочаровать: у нас их нет. Но я оказался втянут в семейные неприятности семьи Фламбо.
Михаил улыбнулся:
– И что за неприятности? Не могут прийти к общему мнению о нарядах?
– О мехах? – добавил Виктор, присоединяясь к поддразниванию.
– Или о драгоценностях? – подлил масла в огонь Рудольф.
Степан глотнул виски, прежде чем ответить:
– На Белл Фламбо, вторую по старшинству, вчера вечером напали прямо у них в доме. Негодяй рассек ей лезвием щеку.
Поддразнивание прекратилось, лица стали серьезными.
– Она сильно пострадала? – спросил Инверари.
– Пришлось зашивать щеку от скулы до уголка рта.
Инверари грохнул кулаком по столу.
– Выходит, у несчастной девушки останется шрам?
Степан угрюмо кивнул.
– Может быть, послать к ней моего врача, чтобы ее осмотрел?
– Не нужно, ваша светлость. – Степан снова глотнул виски, жалея, что это не водка. – Мы помогли ей не хуже любого врача.
– Ты был там? – спросил Рудольф.
– Я возил шестерых сестер и собаку на пикник, – объяснил Степан, и братья снова засмеялись.
– Думаю, человеку, который любит чаепития, понравятся и пикники.
Степан проигнорировал насмешку старшего брата.
– Мы нашли Белл на полу в холле, и самая младшая из сестер зашила ей рану.
– А почему она не поехала с вами на пикник? – спросил Инверари.
– У Белл была договоренность встретиться с матерью барона Уингейта. – Степан поморщился, вспоминая о страданиях девушки. – Этот ублюдок сегодня утром увидел ее зашитую щеку и объявил Белл, что не может на ней жениться.
Повисла тишина. Каждый из пятерых мужчин молчал, думая о пострадавшей девушке.
Степан нарушил тишину, презрительно фыркнув.
– Разумеется, Уингейт не сказал, что все дело в шраме. Он заявил, что Белл не подходит его матери, потому что незаконнорожденная. К счастью, она не успела ради него расстаться со своей девичьей честью.
Рудольф ошеломленно уставился на него:
– А ты откуда знаешь?
– Мы с Фэнси подслушивали. – На его губах заиграла улыбка. – Когда барон попросил отвезти его домой, я ответил, что не вожу тех, кто менее знатен, и захлопнул перед его носом дверь.
Четверо мужчин расхохотались и заговорили о своих делах.
– Эта чистокровка, которую мы купили, уже выиграла первую скачку, – сказал Михаил. – Жаль, что мы поставили на нее так мало.
– Кто-то поставил на нее много и выиграл изрядную сумму, – добавил Рудольф.
Виктор кивнул:
– Да уж. Наша «темная лошадка» оказалась очень прибыльной. По крайней мере для одного игрока.
В дверь постучали, и в кабинет вошел дворецкий.
– Ваша светлость, пришел мистер Уопсл.
– Спасибо, Тинкер. Проси.
В кабинет вошел мистер Уопсл. Увидев, что герцог не один, он стушевался.
– Садитесь, Уопсл. – Инверари показал на стул во главе стола.
Уопсл медленно пересек кабинет, сел на указанный стул и поправил съехавшие на переносицу очки.
Степан с трудом подавил улыбку. Этот человек сидел на стуле с таким видом, словно находился перед испанской инквизицией.
Герцог улыбнулся гостю:
– Виски?
– Нет, благодарю, ваша светлость.
– Тогда прямо к делу. – Герцог перестал улыбаться. – Нам известно, что вы выступаете как агент компании «Семь голубок», сбивающей наши цены.
– Сбивать цены не противозаконно, ваша светлость.
– Мы хотим знать, кто владелец компании, – произнес Рудольф.
Уопсл сглотнул и покраснел.
– Прошу меня простить, ваша светлость, но… Существует коммерческая тайна.
– Мы требуем, чтобы вы назвали нам его имя, – сказал Виктор.
– Н…не могу.
– Не можете или не хотите? – напрямик спросил Михаил.
– И т-то и другое, ваша светлость.
– Объяснитесь, – рявкнул Инверари.
Степан вытянул длинные ноги и сделал глоток виски. Запугиванием из этого человека правды не выбьешь. От страха у него только отнимется язык.
– Я… я не стал бы нарушать конфиденциальность, – произнес Уопсл, – даже если бы знал личность моего клиента.
– Вы не знаете, кто это? – Голос герцога звучал скептически. – Как же вы ведете дела?
– Мы общаемся через другого делового агента.
– Интересно, а почему владелец так тщательно оберегает свою личность? – спросил Степан. – Но, с другой стороны, кто мы такие, чтобы требовать раскрыть ее?
Рудольф бросил на него взгляд, призывающий помолчать.
– Уопсл, как зовут второго агента?
– Я называю его мистер Л, – уклончиво ответил тот.
Степан решил, что ему пора занять законное место в семейном бизнесе Казановых.
– Опишите его внешность.
– Он высокий, как и вы, с каштановыми волосами, хорошо одет, но не так дорого, как вы.
– Вы называете его мистер Л, но ведь вам известна его фамилия?
Уопсл долго молчал.
– Паддлз.
В голове у Степана забрезжила мысль, довольно нелепая, похожая на выстрел вслепую.
– А зовут его не Александр?
– Вы его знаете?
Степан не ответил, не в силах поверить в то, что наверняка было истиной. Но ведь факты не лгут. Компания под названием «Семь голубок», агент по фамилии Паддлз, девушка, которая умеет угадывать мысли. Братья ему точно не поверят.
– Где мы можем найти Паддлза? – спросил Инверари. Степан не удержался от смешка, заработав еще один строгий взгляд.
– Я не ищу Паддлза, – ответил Уопсл. – Паддлз находит меня.
– Когда снова с ним увидитесь, скажите ему, что герцог Инверари хотел бы переброситься с ним парой-тройкой слов.
– Да, ваша светлость.
– Ступайте.
Уопсл не тратил времени зря.
Рудольф посмотрел на Степана:
– Если хочешь поработать, найди этого Паддлза и выясни у него, кто владелец «Семи голубок».
– Я знаю и Паддлза, и владельцев компании.
– Владельцев? – переспросил Рудольф.
– И сколько их? – спросил герцог.
– Семь, насколько я понимаю. – Степан поднялся и собрался уходить. – Ведите свой бизнес, как обычно, а я займусь этим делом. – Он улыбнулся, увидев удивленные лица братьев. – Удачного вам дня, ваша светлость, и вам, братцы.
– Мисс Гигглз! – Фэнси посадила обезьянку на колени. – Как нынче дела у мисс Гигглз?
Обезьянка посмотрела на нее и исполнила свой любимый трюк. Не слышать зла, не видеть зла, не говорить зла.
– Извините. – Себастьян Таннер показал на обезьянку.
Фэнси отдала ему любимицу примадонны и уже закрывала дверь в гримерку, когда появилось сразу трое визитеров: князь, Женевьева и Бишоп.
– Как себя чувствует Белл? – спросила Женевьева.
– Поправляется.
Весь этот день Фэнси думала и беспокоилась только о сестре. Она немного успокаивалась только тогда, когда выходила на сцену и забывалась в музыке. Если ей придется покинуть оперу, она, наверное, умрет.
