Габриель был удивлен. Он сомневался, что они могут проводить время вместе без ведома Эвана.
— Да… но поднимайтесь осторожнее.
Амелия добралась до самого верха и с интересом взглянула на сложное устройство, дающее свет.
— Успешно справились с курицей? — спросил Габриель. Ему было действительно интересно это знать.
Девушка посмотрела на него, и дрожь прошла по ее телу.
— Неужели все так плохо?
— Я больше никогда не захочу видеть курицу, — ответила Амелия. — Я сделала, что вы сказали, и опустила ее в кипящую воду, но выдергивать мокрые, вонючие перья просто омерзительно. — Она снова содрогнулась, все еще чувствуя запах перьев.
— Уверен, что курица была вкусной.
— Не знаю.
— Вы ее тоже сожгли?
— Нет, — девушка взглянула на него, — но и есть ее не стала.
— Почему же? — Габриель нахмурился.
— Я не смогла. — Амелия отвернулась, чтобы посмотреть, как луч света скользит над водой. Это было очень красиво. — Какой восхитительный вид, — обрадовалась она, устремив взгляд к горизонту, где увядало оранжевое зарево заката.
— Да, действительно, — согласился Габриель. — Этот вид никогда не надоедает мне.
— Я хотела поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь, — продолжала Амелия, посмотрев в ту сторону, где примерно затонула «Антилопа».
— Не нужно, — ответил Габриель. — Это моя работа присматривать за этой частью света.
— Как часто вам приходится рисковать своей жизнью, чтобы спасти людей? — Амелия заметила, что Габриель побрился. Она подумала, что он довольно симпатичный мужчина. Скромные размеры верхней площадки маяка создавали весьма интимную обстановку.
— «Антилопа» — второй корабль, который разбился в этих местах за девять месяцев, что я нахожусь здесь. Когда «Монтебелло» налетел на риф, спасать пришлось восемь человек.
— Почему корабли продолжают разбиваться о рифы, когда здесь стоит маяк и предупреждает их об опасности?
— Тому есть множество причин. Они могут попасть в очень сильный шторм, как «Антилопа». Это может случиться из-за плохой видимости или из-за того, что капитан незнаком с данной местностью или команда не знает о скрытых рифах. Если судно парусное, то в шторм паруса может порвать ветер, двигатели могут отказать или сломаться рули, и тогда волны бросают неуправляемое судно на камни. Маяк действительно спасает жизни, но море бывает очень опасным.
Амелия вдруг поняла, что не в силах вспомнить ни одного человека, с кем была на борту корабля. Ей стало интересно, путешествовала ли она в одиночестве или с кем-нибудь.
— Эван знает, что вы здесь? — спросил Габриель, прервав ее мысли.
— Нет. Он и дети ложатся спать, как только начинает темнеть. Дети просыпаются с восходом солнца, а Эван встает, когда еще темно.
— Вы предпочитаете поспать подольше? — спросил Габриель, вспомнив, что рассказывал ему Эван.
— Конечно. В это время очень холодно, и слишком рано, чтобы вставать. Очевидно, я не привыкла так рано вставать и ложиться после захода солнца.
— Наверняка в тюрьме вы вставали рано.
— Я не помню, чтобы когда-нибудь была в тюрьме. Я просто уверена, что девушка, которая опознала меня, ошиблась. Должно быть, она перепутала меня с кем-то другим. Я просто не знаю, как это доказать. — Она подняла руки, вытянула их перед собой, ладонями вверх. — Посмотрите, в каком состоянии мои руки, — попросила она.
Даже в полумраке наступающей ночи Габриель видел, что ладони девушки покрыты лопнувшими волдырями.
— Разве похоже, что эти руки когда-то выполняли тяжелую работу в тюрьме?
— Нет, — признал Габриель.
— Я надеюсь, что ко мне вернется память, и я смогу доказать, что я не Сара Джонс, условно освобожденная преступница. А пока я застряла здесь.
Отчаяние в голосе девушки тронуло Габриеля. Он вдруг ощутил, что сочувствует ей, и задумался, не произошла ли ошибка. Впрочем, маловероятно.
— Я лучше пойду, — решила девушка.
— Вы не побоитесь возвращаться в темноте? — спросил Габриель.
Амелия была тронута его заботой.
— А здесь есть какие-нибудь животные, которых мне следует бояться? — спросила она.
— Нет, — улыбнулся Габриель.
Амелия почувствовала, как ее сердце учащенно забилось. Он был действительно очень красивым молодым человеком.
— Доброй ночи, — прошептала она.
— Доброй ночи, — ответил он. — Спускайтесь осторожно.
Амелия повернулась и сделала несколько шагов вниз по винтовой лестнице. Она снова взглянула на Габриеля. Свет прожектора на мгновение осветил его лицо. Амелия увидела теплоту во взгляде Габриеля, и ее сердце вздрогнуло.
На ослабевших ногах Амелия осторожно ступала на каждую последующую ступеньку, но она уже знала, что вернется сюда снова.
Последующие несколько дней Амелия не очень преуспела в приготовлении овсянки. Эван жаловался, что каша либо слишком жидкая, либо слишком густая. Амелия все никак не могла сварить ее правильно. Эван даже удивился, что она не сожгла кашу. Однако девушка нашла общий язык с коровой. Если прежде, чем подоить животное, Амелия отводила корову на лужайку с сочной травой, то она стояла спокойно намного дольше. Амелия также убедила Сисси, Розу и Бесс принимать ванну, предоставив им свой домик, чтобы они могли уединиться. Девочки не просили ее об этом, но она знала, что в этом возрасте они смущаются своих родственников, особенно отца. Сама же Амелия купала Майло, Джесси и Молли, которые были еще слишком маленькими и не стеснялись. Девушка не видела, чтобы Эван принимал ванну, но он хорошо мылся через день, от него уже дурно не пахло. Амелия надеялась, что, когда настанет тепло, он будет мыться чаще.
Однажды она перебирала ящик с продуктами в поисках соли и наткнулась на листы с какими-то записями. Разглядев их, она поняла, что это уроки для детей.
— Разве дети не должны выполнять эти задания? — спросила она Эвана, когда он пришел на обед.
Эван неохотно пробурчал, что у него нет времени следить за этим, но помнил, что его жена учила детей каждый день какому-нибудь новому слову. Она объясняла значение слова, его произношение, но занятия закончились в день ее смерти. Это была еще одна причина, по которой Эван чувствовал себя виноватым, но он сказал себе, что его основная обязанность перед детьми — накормить их и защитить от всяческой опасности.
Амелия просмотрела бумаги и поняла, что все задания довольно стандартные и различаются лишь уровнем сложности для четверых старших детей.
— Разве вы не хотите, чтобы ваши дети учились? — спросила она Эвана.
