Бетани глубоко вздохнула и утвердительно кивнула.
— Ты не отпустишь мою руку?
Он освободил ее, повернулся и вышел из комнаты. Бетани устало погрузилась в размышления, прикрыв глаза рукой.
Куско остался в двух днях пути. Лагерь разбили на старом месте, Бетани изо всех сил старалась не встречаться с Трейсом глазами. Он, похоже, делал то же самое.
Бетани не могла забыть его язвительного тона, каким он напомнил ей об их совместном купании, но ее одолевало любопытство, помнит ли он ту ночь так же отчетливо, как она. Несколько носильщиков-кечуа, нанятых в Куско, позаботившись о мулах, завернулись в одеяла; не спали лишь несколько перуанских солдат.
Слегка хмурясь, Бетани разглядывала их. Они не были похожи на тех, что были с ними в предыдущий раз, и вид у них был мерзкий. Все трое носили обычные для солдат саржевые мундиры, но не того образца, который обычно устанавливается для военных. Трейс невзлюбил их с первого взгляда.
— У них вид головорезов, — резко охарактеризовал он их Бетани. — Мне не слишком нравится зависеть от того, получу я нож в спину или нет.
— Я совершенно уверена, что перуанскому правительству достало бы ума, чтобы не посылать бандитов для сопровождения золота и сокровищ, — возразила Бетани, на что Трейс лишь пожал плечами.
— Только не жди, что я стану больше доверять им, когда ближе узнаю.
— Трейс Тейлор, поверь, я ничего от тебя не ожидаю!
На этой ноте они покинули Куско и углубились в Анды. Трейс старательно избегал Бетани. И вот сейчас они разбили лагерь, и Бетани непроизвольно захватили воспоминания. Ей стало не по себе. Где-то поблизости было местечко с бурлящими горячими ключами, куда Трейс отвел ее в ту лунную ночь…
Нужно не давать мыслям развиваться в этом направлении! Это неразумно, небезопасно, но восхитительно…
Напряжение, настолько плотное, что его можно было разрезать ножом, нависло над головами спутников. За пределами лагеря джунгли жили своей жизнью: раздавалось кашляющее рычание пантеры, пронзительные крики ночных птиц. Бетани вздрогнула, вспомнив огромную кошку, которую они повстречали накануне.
Трейс пристрелил ее, когда она оставила кровавые следы на бедре истошно ревущего мула. Бедный мул дрожал всем телом, пока Трейс врачевал раны антисептиком и какой-то целебной мазью, успокаивая его тихими, ласковыми словами. Бетани никак не могла взять в толк, как может один человек сочетать в себе столько жестокости и нежности.
И, позабыв о своих благочестивых намерениях, она воскрешала в памяти, каким ласковым он был с ней в ту первую ночь, когда держал ее в объятиях и шептал на ухо сладкие слова любви. Эти воспоминания не увязывались с его теперешним жестким, ледяным взглядом и резкими реакциями на каждое слово. Нет, Трейс, которого она так хорошо знала, исчез.
Продрогнув, Бетани встала и направилась к небольшому навесу, сооруженному специально для нее. Он был совсем крошечным, но его хватало, чтобы немного защититься от ветра. В горах по-прежнему было холодно. Ливший целыми днями дождь размывал все вокруг, и непохоже было, что он вскоре прекратится.
— Ты бы опустила полотнище, — посоветовал Трейс, заметив, как Бетани забирается в свое крохотное убежище. — Судя по всему, к утру станет еще холоднее.
Она помедлила, удивленная его заботой.
— Не можешь же ты заболеть у меня на руках, — добавил он, сопровождая эти слова такой знакомой ей ехидной улыбкой, что она поджала губы.
— Нет, ведь это причинит тебе такие неудобства, не правда ли?
— Не столько мне, сколько тебе. — Он зажег сигару от костра, не сводя с нее взгляда, пока она не забралась под навес и не опустила покрывало. Оно не доставало до земли, и пространство дюймов в шесть оставалось открытым. На губах его заиграла улыбка. Интересно, известно ли ей, что в этот крошечный просвет ему все прекрасно видно? Скорее всего, нет, иначе она бы не сидела там, стягивая брюки с таким беззаботным видом. Он разглядел блестящую фланель и покачал головой. Это немыслимо — брать в джунгли ночную сорочку.
Затянувшись и разогнав клубы дыма, Трейс снова присел на корточки, чтобы насладиться созерцанием обнаженных ног Бетани. Они были как на ладони. Изысканные формы, кожа цвета слоновой кости, гладкая, как атлас, изящные колени, стройные бедра… Он помнил эти ноги слишком хорошо, чтобы это способствовало душевному равновесию. Брюки соскользнули вниз, и она уселась, поджав под себя ноги. Упругий обнаженный зад покоился на икрах.
Трейс, нахмурившись, посмотрел на оставшихся мужчин, чтобы понять, могут ли они видеть то, за чем наблюдал он сам, но носильщики устроились вокруг собственного костра, а перуанские солдаты находились слишком далеко, и к тому же натянули одеяла на головы, чтобы обезопасить себя от всяких тварей. Это развлечение предназначалось для него одного, и взгляд его вернулся к ее укрытию.
Что она делает? Неожиданно ему захотелось увидеть все остальное — ее налитые груди, сочетание перламутрового и нежно-розового, совершеннейшее творение природы. Святой не устоял бы против нее. Тело Трейса напряглось. В паху у него словно бушевало пламя, сердце учащенно билось, стало трудно дышать.
Однако он был не в силах отвести от нее глаз, не в состоянии заставить себя проявить жалость к собственному телу: встать и уйти. Бетани Брэсфилд занимала все его мысли на протяжении последних шести месяцев, и видеть ее сейчас… ее нежное обнаженное тело так близко…
— Боже! — пробормотал Трейс, когда она снова уселась на одеяло, подогнув ногу. Что она делает, черт бы ее побрал? Почему она не наденет что-нибудь? Несмотря на холодный ночной воздух и сгущающийся туман, он почувствовал, как испарина проступила на лбу, а во рту пересохло.
Трейс швырнул сигару в костер. На мгновение ему пришлось отвести глаза. Когда он снова посмотрел в освещенную щель, у него вырвался стон.
Бетани, очевидно, мылась. Он видел, как она протирала влажной тряпкой ноги, потом живот. На мгновение соблазнительно промелькнул сказочный треугольник между кремовыми бедрами; это было последней каплей. Он вскочил на ноги, сцепив зубы, охваченный решимостью. Надо убираться отсюда.
Но не успел он сделать и трех шагов, как тишину разорвал истошный вопль. Он повернулся и в два прыжка очутился рядом с ней.
Глаза Бетани были широко раскрыты, длинные волосы рассыпались по голым плечам. Она прикрывалась ночной рубашкой.
— 3-змея! — визжала она, указывая пальцем и дрожа в истерике. — 3-змея!
Трейс откинул полог, служивший входом в импровизированное жилище, и зашел внутрь, машинально сжимая в руке нож, который он носил на ремне. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к тусклому освещению, потом он разглядел змею. Длинное скрученное тело толщиной с руку взрослого мужчины извивалось среди одеял, играя с маленькой мочалкой Бетани и зарываясь в ее брюки.
