Он сделал бы все, что в его силах, лишь бы не лгать ей больше того, что он уже наговорил. В конце концов, у него есть перед ней преимущество. Он может легко использовать против Эви все, что знает о ней.
— Я не знал, что вы так обижены и считаете, что вами пренебрегли, Эви. Если вы хотели присоединиться к нам, стоило только слово сказать.
Она подозрительно прищурилась, но он смело продолжал:
— Позвольте загладить свою вину. Мне нужно получше узнать перед охотой свою лошадь. Не хотели бы вы показать мне поместье? Прекрасный день для прогулки верхом.
Она невольно улыбнулась:
— Если воображаете, будто можете умаслить меня подобными просьбами…
— Вы правы. Не важно, я попрошу Ричарда сопровождать меня.
Вот! Он сыграл на ее слабости, как и намеревался!
Эви наморщила носик:
— Ради Бога, не делайте этого! Если станете слушать его советы, обязательно сломаете себе шею. Нет, я поеду с вами. Это даст мне возможность посмотреть, как вы управляетесь с лошадью.
— Как угодно, миледи.
Он постарался удержать самодовольную улыбку. Господи, как ею легко манипулировать!
— Пойдемте взглянем на лошадей.
Достигнув некоторого перемирия, они направились к открытым дверям конюшни. А когда после яркого солнца оказались в полумраке, Бенедикт на мгновение был ослеплен. Но Эви повела его прямо к стойлам. А когда замедлила шаг, он целомудренно отвел глаза от ее попки и показал на ближайшее стойло, где топталась изящная серая кобылка в яблоках.
— Прекрасная лошадь. Хорошо берет препятствия?
Прежде чем ответить, Эви усмехнулась:
— Самая лучшая. Но к сожалению, Эпона — моя лошадь.
Так это и есть легендарная Эпона. Много писем было посвящено лошадке, которую только что родившимся жеребенком Эви получила в подарок на свое пятнадцатилетие.
— Эпона? Богиня коневодства у кельтов? Не слишком оригинально, — добродушно фыркнул он.
Когда она дала лошади имя, он тоже подшучивал над ней…
Эви подбоченилась с деланно оскорбленным видом:
— Я была совсем ребенком, когда назвала ее Эпоной. Мне только исполнилось пятнадцать, когда я получила ее в подарок от папы. И в то время я изучала римских богов и богинь. В их пантеон входила и кельтская богиня коневодства. Я посчитала это имя очень изысканным, хотя надо мной посмеялись и мой брат, и дорогой друг.
Она поморщилась. По лицу словно облако прошло, но она тут же взяла себя в руки.
— Вряд ли я могу изменить кличку бедной лошадки. Кроме того, я уже привыкла.
Бенедикт едва не ахнул. Дорогой друг?! Должно быть, речь идет о нем. Значит, она иногда думала о нем тепло, если годы спустя отозвалась именно так.
Какое удовольствие слышать это!
— Я просто шучу. И не мне вас упрекать, если моя лошадь зовется Самсоном!
Глядя в его глаза, она ухмыльнулась:
— Правда? И вы еще издеваетесь надо мной? Стыдитесь, мистер Бенедикт! Стыдитесь!
— И о чем вы совещаетесь?
По проходу шел Ричард, всем своим видом выражая подозрительность.
— А ты хочешь знать? — мило улыбнулась Эви.
Он бросил любопытствующий взгляд на Бенедикта. Тот пожал плечами. Если Эви угодно вести свою игру, он не станет вмешиваться.
— В таком случае, — заявил Ричард, оглядывая их, — похоже, я должен держаться поблизости, если хочу быть в курсе ваших разговоров. А то, вижу, мне вас не догнать.
Бенедикт едва не фыркнул. Видеть Ричарда в роли защитника сестры казалось совершенным абсурдом. Из них двоих это он всегда был повесой. Кроме того, единственной целью Бенедикта было наслаждаться присутствием Эви. Он не собирался покушаться на ее невинность.
Но Эви, казалось, это ничуть не волновало.
— Только если мы будем путешествовать пешком. Верхом у тебя нет никакой надежды догнать нас.
— Злая девчонка! — смеясь, воскликнул Ричард. — Иногда я не верю, что мы родились у одних родителей!
— Я тоже! Подумать, что мой собственный брат — такой неумелый наездник!
Ричард снова рассмеялся и игриво обнял ее за плечи.
— Ты ранишь меня в самое сердце, правда ранишь! Я в прекрасной форме, просто наездник ужасный.
— О, я не назвала бы тебя ужасным. Скорее сносным.
Ричард театрально вздрогнул и опустил руку.
— Упаси нас Господи от «сносного». Предпочитаю посредственности «ужасный».
— Удовлетворимся «приличным», — вмешался Бенедикт. — Поэтому я и хотел, чтобы к нам присоединилась Эви.
Ричард состроил гримасу:
— И что это означает?
Судя по ехидной улыбочке, он точно знал, что это означает.
— Это означает, что ты с радостью усадишь меня на хромую старую клячу, чтобы хотя бы раз в жизни иметь возможность выставить себя лучшим наездником.
— Какая чушь! Лютик — прекрасная, резвая кобылка.
Звонкий смех Бенедикта омыл Эви теплым летним дождем.
— Вы правы, что не доверяете ему, Бенедикт. Лютик почти мой ровесник. Так кто из нас злой, дорой братец?
— А я когда-нибудь претендовал на доброту? Лучше скажи, какая лошадь, по твоему мнению, подойдет мистеру Бенедикту.
Они стали выбирать лошадь. Бенедикт восхищал! Эви. Она была в своей стихии. Дома, в этом влажном напоенном мускусными ароматами воздухе. И сейчас вела их от стойла к стойлу, перечисляя достоинства каждой лошади. Он не мог не смотреть на нее. Не любоваться гордостью, так и светившейся в ее глазах. Не наблюдать, как она касалась, гладила и говорила с каждой лошадью.
Когда они остановились перед большим черным мерином, она провела кончиками пальцев по мускулистой шее коня, осторожно и нежно, и Бенедикт на миг представил, как ее пальцы касаются его кожи. При этой мысли по его спине пробежала дрожь.
Она снова погладила лошадь и обратилась к Бенедикту:
— Брут не слишком молод, но силен и надежен. Он был конем Ричарда до появления Комуса, хотя Ричард не достоин ни того ни другого.
— Эй! — воскликнул Ричард, скрестив руки. — Мы с Брутом прекрасно ладили. Просто спорили, как лучше брать препятствия.
— Да, — согласилась она, поднимая золотисты брови. — Бедняга Брут настаивал на правильном способе, а ты никогда не мог удержать равновесие.
— Так Брут хорошо берет препятствия? — перебил Бенедикт, прежде чем спор начался снова.
Эви слегка улыбнулась:
— Один из лучших. Ему нужна твердая рука. Но не думаю, что вам будет трудно с ним справиться. Как вы смотрите?
— Я полностью доверяю вашему суждению. Если считаете, что Брут подойдет, значит, так тому и быть.
Он потер бархатный нос коня, и тот отозвался радостным ржанием.
— Спасибо за то, что столько времени потратили, дабы спасти меня от интриг Ричарда.
