— Кажется, я не разрешал вам войти.
Каролина вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
— Кажется, я не спрашивала у вас разрешения!
Неожиданно для него самого Гейбриелу понравилась ее храбрость. Ну да, Каролина ни о чем его не просила. Миниатюрная и хорошенькая в очень идущем ей светло-сером платье, Каролина, которой исполнилось всего двадцать лет, тем не менее отличалась необычайной решительностью. Он уже не удивлялся тому, что ей удалось совершенно заворожить надменного и циничного графа Блэкстоуна!
И все же…
— Не имею привычки обсуждать свои поступки и принятые мною решения с кем бы то ни было.
— В самом деле? — Леди Каролина довольно неизящно фыркнула. — Тогда послушайте моего совета: раз уж вы решили жениться на Диане, вам придется сильно измениться!
Гейбриел надменно поднял брови:
— Вы даете мне совет?
— Настоятельный совет, — сухо ответила Каролина.
— Как я и думал. — Гейбриел на миг отвернулся, чтобы подавить улыбку. Полуденное солнце грело ему спину; правда, его тепло не могло прогнать холод и гнев, душившие его при воспоминании о том, что сделала Диана. Помимо всего прочего, узнав о ее отъезде в Фолкнер-Мэнор, он пришел в полное замешательство. Во время службы в армии он привык приказывать, привык к тому, что ему подчиняются. И вот его посмела ослушаться собственная невеста, с которой он шесть дней как помолвлен, красивая, элегантная и собранная молодая леди, обладающая не по летам развитым, чувством долга. Тем не менее невеста поступила вопреки его желаниям! Может быть, ему следовало внимательнее прислушаться к Диане, когда она намекнула, что ей не нравятся слова «Жена да убоится мужа своего»?
— Итак?
Гейбриел сурово сдвинул брови и покосился на младшую сестру Дианы:
— Как я уже говорил, я не вижу причины оправдываться — ни перед вами, ни перед кем бы то ни было.
Каролина досадливо вздохнула и сказала:
— Вы очень похожи на Доминика… такой же упрямый гордец!
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Гейбриел. — Именно поэтому мы с ним и дружим столько лет.
— Не сомневаюсь, — буркнула Каролина, словно передразнивая его. — Но довольно обсуждать ваши недостатки, меня куда больше заботит Диана!
Второе оскорбление подряд буквально ошеломило его.
— Не понимаю, почему?
Глаза цвета морской волны яростно засверкали. Каролина шагнула ему навстречу:
— Возможно, вы пока ничего не поняли, но моя сестра ради своих близких всегда жертвовала своими желаниями и нуждами…
— Если вспомнить ваши собственные поступки, мне странно слышать, что вас волнует такая самоотверженность Дианы! — Гейбриел неодобрительно скривил губы.
Уловив в его словах укор, Каролина вспыхнула. Она и сама понимала, что вела себя безрассудно!
— Как мне не знать о ее самоотверженности! Ведь только поэтому она согласилась выйти за вас замуж!
Гейбриел угрожающе прищурил темно-синие глаза.
— Осторожнее, Каролина! — негромко, но угрожающе ответил он. — Я ведь не рассказал Диане о том, как вы вели себя в Лондоне! Она искренне любит вас и несомненно огорчится, узнав, что вы были певичкой в игорном клубе. Я смолчал и ради многолетней дружбы с Блэкстоуном, но уверяю вас, если вы и дальше будете вести себя по отношению ко мне столь же недопустимо, мне придется нарушить молчание!
Каролина побледнела, но храбро продолжала:
— Разумеется, я ничего или почти ничего не знаю о вашем прошлом, но неужели вы всерьез хотите, чтобы Диана в одиночку имела дело с вашей родней?
— Мне кажется, что я имею право так поступить, потому что Диана сама не посчиталась с моими желаниями, — очень твердо, с расстановкой ответил Гейбриел. Каролина изумленно воззрилась на него, и он поспешил ее успокоить: — И все же я вовсе не хочу, чтобы Диана в одиночку имела дело с моей родней. — Едва прочитав ее письмо, он понял, что ему придется следовать за ней. Оставаясь в Лондоне, он лишь тянул время, так как ехать в Кембриджшир ему очень не хотелось.
— В самом деле? — Пыл Каролины несколько поутих.
Гейбриел объяснил:
— В эту минуту мне седлают лошадь. Я уезжаю.
Каролина совсем успокоилась.
— Почему же вы сразу мне не сказали, что едете за Дианой?
Гейбриел криво улыбнулся:
— Вы так решительно отстаивали интересы старшей сестры, что мне не хотелось вас прерывать.
Каролина тряхнула головой:
— Вы с Домиником так похожи, что могли бы быть братьями!
Он широко улыбнулся:
— Учитывая то, что вы с Домиником скоро поженитесь, пожалуй, приму ваши слова за комплимент.
— На вашем месте я бы этого не делала, — язвительно возразила Каролина. — В том, кого любишь, еще терпишь известное высокомерие, но то же самое качество совсем не так привлекательно в будущем шурине!
— Постараюсь запомнить, — ответил Гейбриел, в глубине души радуясь тому, что Каролина так привязана к сестре и так же пылко любит Доминика, как и он любит ее. Любовь — неплохая основа для семейной жизни.
Она пытливо посмотрела ему в глаза и спросила:
— Надеюсь, вы не будете очень злиться на Диану, когда снова увидите ее?
Он не отвел взгляда:
— Что вы, Каролина… я жду не дождусь той минуты, когда, сумею продемонстрировать вашей сестре все глубины моего неудовольствия! — Он и в самом деле ждал этого с нетерпением!
Когда под вечер второго дня путешествия карета проехала по длинной подъездной дорожке и остановилась перед домом, Диана испытывала усталость и раздражение. Кроме того, она очень замерзла. Холод и усталость объяснялись долгой дорогой под проливным дождем; достаточно было ненадолго выйти из кареты на постоялом дворе, где она рискнула пообедать, чтобы ее накидка и шляпка совсем промокли. Раздражение же вызывали мысли о Гейбриеле Фолкнере. Вначале она страшилась его гнева, затем испытала облегчение, решив, что он не поехал за ней. Облегчение сменилось озадаченностью. Прошли день и ночь, а потом еще день, а он так и не нагнал ее!
Наконец Диана очень разозлилась. Похоже, Гейбриел в самом деле решил не следовать за ней. Она была уверена, что он, узнав о ее поспешном отъезде, тотчас соберется в дорогу. Почему же его до сих пор нет? Пусть они женятся по расчету, долг джентльмена обязывает, по крайней мере, выказывать верность женщине, на которой он намерен жениться! Видимо, Гейбриел не разделял ее убеждений и вовсе не стремился возобновить знакомство со своей родней. Как же ей оправдать его отсутствие? Как объяснить все его матери?
Ей пришлось прервать свои размышления, когда грум распахнул дверцу кареты и предложил ей руку. В голове у нее вдруг помутилось, и она, встревожившись, услышала… скорее почувствовала… Повинуясь лишь чутью, она повернула голову и побледнела, заметив вдали огромного черного жеребца, освещенного последними лучами закатного солнца. Всадник, одетый во все черное, казался таким же огромным и устрашающим. Шляпу он низко надвинул на лоб, за ним развевался черный плащ.
