— Все в порядке, господин? — Из темноты арочного входа выступил Хамет с масляной лампой в руках; его взгляд вопросительно переходил от Джамала к Заре и обратно.
— Все просто прекрасно, мой дорогой Хамет.
Мы поймали Юсуфа.
— Должен ли я отвести эту… хм… дурно пахнущую особу в гарем, господин?
— Мне страшно жаль, если запах лошадиного дерьма оскорбляет твой нежный нос, Хамет, — едко бросила Зара, — но даже он кажется мне восхитительным по сравнению с вонью царявших в покоях твоего господина.
— Распорядиться насчет бастонады? — невозмутимо осведомился евнух.
— Нет, Хамет, не сейчас, — ответил Джамал, послав девушке улыбку, от которой у нее кровь застыла в жилах. — Этой ночью принцесса Зара разделит со мной ванну и постель. Можешь идти спать.
— Господин уверен, что моя помощь не потребуется? — нерешительно обратился к хозяину Хамет, не желая оставлять шейха наедине с этой дикаркой.
— Спасибо, я сам справлюсь. Иди и ни о чем не беспокойся, если мне и грозит от чего-то пострадать, так только от ее острого язычка.
Едва Хамет удалился, Зара буквально набросилась на Джамала:
— Что ты собираешься сделать с моим отцом?
— Твой отец — настоящий разбойник. И султан… не я, будет его судить. — Он втолкнул ее вовнутрь и закрыл за собой дверь. — Ступай в купальню, тебе давно пора вымытъся.
Вскоре она оказалась у бассейна, почти такого же, как в гареме, но отделанного с еще большим изяществом; его окружали низкие кушетки и разбросанные по полу атласные подушки.
— Раздевайся. Если хочешь спать в моей постели, тебе придется принять ванну.
— Я бы предпочла спать на полу, — растерян, но возразила Зара. — Мы же договорились, ты разве забыл?
Улыбка Джамала не предвещала ничего хорошего.
— Обстоятельства изменились. Теперь кади Юсуф мой пленник.
— Да, это, к несчастью, так, но какое отношение имеет мой отец к твоему обещанию? Или оно тоже изменилось?
— Обсудим это позже. А сейчас делай то, что я говорю: раздевайся и полезай в воду. Мыло найдешь вон в том золотом кувшинчике.
Мысленно проклиная все на свете, Зара повиновалась. Вода была теплой и источала восхитительный аромат. Тело девушки охватила приятная истома, она прислонилась спиной к бортику и закрыла глаза.
Даже не видя Джамала, она чувствовала на себе его обжигающий взгляд. Шейх не сделал даже попытки приблизиться, он просто стоял и смотрел.
Принцессе стало не по себе; ее веки дрогнули и открылись: в черных глазах шейха пылал жаркий костер желания.
— Ты бы не мог отвернуться? — робко попросила она.
Он молча опустил взгляд и вышел, но через минуту вернулся и положил на край бассейна свободный халат с поясом.
— Надень это, когда закончишь, и приходи ко мне в постель. Не бойся, сегодня тебе ничего не грозит. Это не то, что мне надо: я слишком устал, а ты слишком тревожишься за отца.
Зара не смогла сдержать вздох облегчения и позволила себе немного расслабиться. Ей надо немного подумать. Что будет с отцом? Неужели султан приговорит его к смерти? Как сделать так, чтобы Джамал не отдавал отца Мулаю Исмаилу? И что может она предложить ему взамен?
Ответ пришел сам собой — четкий и ясный, и пугающий своей простотой. У нее есть только одно, что может заинтересовать шейха, — она сама, ее тело.
* * *
Когда Зара вошла в спальню; Джамал лежал на постели, рассеянно глядя сквозь окно на усыпанное звездами небо. Он улыбнулся и жестом пригласил ее приблизиться.
— Ложись, ты, должно быть, совершенно измучена.
— Как ты узнал, что отец явится за мной сегодня? — спросила Зара, осторожно присаживаясь на краешек огромной кровати. — Кто предал его? Я не смогу уснуть пока не услышу ответа.
— Никто его не предавал, — шейх не собирался лгать ей. — Когда мы с Гapyнoм ездили в горы, он нашел след походного костра, а сопоставить факты было совсем несложно. Караваны никогда не проходят так близко от Эдема. Я знал, что рано или поздно Юсуф придет, дабы выкрасть тебя, и решил на всякий случай усилить охрану. Как видишь, я не ошибся.
— Отпусти его.
— Да ты в своем уме? Мне еще не надоело жить, а предать Мулая Исмаила равносильно самоубийству. Султан никогда мне не простит, что я держал Юсуфа в своих руках и дал ему уйти. Ложись спать, Зара. Я слишком устал, чтобы спорить с тобой.
— Ты хочешь меня, Джамал?
Он вздохнул и закрыл глаза.
— Даже больше, чем ты, наверное, представляешь. Но я не желаю обладать тобой впопыхах, посреди ночи. Так я только все испорчу.
— Я хочу поговорить с отцом. Ты позволишь?
— Поговорим об этом завтра, — тяжело вздохнул Джамал. — Быть может, тогда тебе и удастся меня уговорить, но не сейчас.
Такой ответ не вселял особых надежд, а Заре непременно надо было переговорить с отцом до его отправки в Мекнес. Она глубоко вздохнула, собираясь с силами, и сказала:
— Я предлагаю тебе сделку: ты устроишь мне встречу с Юсуфом, а потом получишь кое-что взамен.
Джамал, казалось, заинтересовался ее предложением. Его глаза медленно приоткрылись, и он внимательно посмотрел на девушку.
— И что же кроется за этим «кое-что», маленькая шалунья?
Насмешливый негромкий голос шейха заставил ее поежиться.
— То, что ты так страстно желаешь, — с трудом выговорила она.
— Это я могу взять и без твоего на то разрешения. Я же сказал, что обстоятельства изменились.
— Без моего разрешения? Значит, силой? — возмутилась Зара. — Зато не «впопыхах» и не «посреди ночи»? Я что, блюдо плова, что меня даже сцрашиватъ не надо, прежде чем съесть?
— O дорогая, я вижу, ты снова меня не поняла, — вздохнул Джамал. — Мне не надо твоего разрешения, потому что в тех отношениях, которых хочу я, вообще нет таких понятий, как разрешить или запретить. Там все можно — и мне, и тебе. Я уже говорил и готов повторить снова: недалек тот день, когда ты сама, по доброй воле, а не по принуждению или из-за тревоги за судьбу своего отца, придешь ко мне. И тогда ты будешь хотеть меня не меньше, чем я тебя. Впрочем, ты все равно не веришь в это… пока не веришь. Так что я готов заключить с тобой сделку, но другую, не ту, что предлагаешь ты. Эго даже не сделка, а, скорее, договор, по которому мы оба сможем… перестать быть врагами.
Утром Зара проснулась оттого, что у нее онемело плечо. Она пошевелилась и поняла, что лежит в объятиях Джамала.
События прошедшего дня нахлынули на нее горькой волной. Ей удалось уснуть лишь на рассвете: всю ночь, вернее, весь остаток ночи она пролежала в напряжении — ожидая, что шейх попытается овладеть ею. Но он сдержал слово. В конце концов, его тихое размеренное дыхание успокоило ее, и она провалилась в черную бездну сна.
