— Ну, тогда… — Алек едва заметно приподнял бровь и криво улыбнулся. — Может, мне повезет и я увижу твою щиколотку?
В ответ на лице Бекки стала медленно расплываться неуверенная улыбка, но она не отвела взгляда, лишь покачала головой:
— Алек, ты неисправим!
— И горжусь этим. — Алек шутливо подмигнул ей и фланирующей походкой отошел в сторону. А она осталась стоять, думая, как он умеет какой-нибудь мелочью поднять ей настроение — жестом, улыбкой, озорной фразой. И насколько он добр к ней, раз пытается это сделать. Он мог бесстрашно убить противника в поединке, но сердце у него золотое.
«Рыцарь, — думала она. — Он настоящий рыцарь».
— Пошли, ma petite. — И он так изящно взял ее руку, словно выводил в середину танцевального зала на великосветском балу. — Как ты и говорила, мы можем зайти в церковь и там присесть. Ты меня полечишь, а я тем временем послушаю, что именно ты видела.
Внутри было тихо и прохладно.
Пространство под белыми сводами прорезали солнечные лучи. Между скамьями красного дерева тянулся темный проход к простому алтарю. Прекрасная спутница Алека ободряюще улыбнулась, он бросил на нее сдержанный взгляд.
— Сюда, — пробормотала Бекки и взяла его за руку. Они прошли сквозь столбы танцующих в солнечном свете пылинок и оказались в полумраке бокового придела.
«Что за дева-воительница?!» — с иронией думал он, направляясь к тому месту, где Бекки предложила сесть — в кабинке, на скамье первого ряда. Девчонка чуть не выбила зуб Дрэксу и ударом колена едва не оскопила Раша, а он оказался таким дурачком, что решил, будто сможет остаться невредимым.
У малютки дар: она берет мужское тщеславие и возвращает его хозяину изорванным на куски. Как больно думать, что она сочла его безнравственным негодяем и лишь выбрала из двух зол меньшее!
Ее непосредственность обезоруживала Алека, а сила характера поражала. Получи она светское воспитание, вполне могла бы стать королевой лондонского сезона.
Алек с любопытством наблюдал за Бекки. Девушка поставила ногу на скамеечку для коленопреклонения, быстро огляделась — нет ли кого поблизости — и приподняла юбку. Показались край нижней юбки и соблазнительная щиколотка.
Алек стоял, положив руку на отполированную спинку деревянной скамьи, и с лукавой улыбкой наслаждался открывшимся зрелищем.
— Ты и в самом деле удивительная молодая леди, — заметил он.
Бекки тем временем старалась оторвать полоску ткани от своей нижней юбки, чтобы перевязать ему рану, и хмурилась, потому что никак не могла одолеть шов.
— Такая невинная и в то же время такая… своенравная.
— Лучше прекрати со мной заигрывать и употреби силу, — прошипела Бекки.
— Желание дамы для меня закон. — Алек подошел, чтобы помочь. Ухватившись за шов с обеих сторон, он мощным усилием рванул ткань, но, видимо, был еще не в себе после схватки с казаками. Сам того не желая, он приложил больше силы,чем нужно. Полотно разорвалось до самого бедра.
Игривое удовольствие, которое он испытал при виде нежной полоски кожи над высоким белым чулком, тут же сменилось любопытством, когда Алек заметил спрятанный там предмет — маленький замшевый мешочек, прикрепленный к ленте подвязки.
— Что это? — Он подозрительно посмотрел на Бекки и встретил ее обеспокоенный взгляд.
— Открой его, — чуть слышно проговорила Бекки. — Посмотри сам. — Она кивнула, сложи та руки на груди и стояла, кусая губы, пока Алек извлекал «Розу Индры» из ее замшевого хранилища.
— Господи! — прошептал Алек, во все глаза глядя на драгоценность, потом с тревогой посмотрел на Бекки: — Где ты его взяла?
— Он мой. Это мое наследство. Мне нужно выручить за него как можно более крупную сумму, чтобы спасти свой дом идеревню от Михаила.
Алек молча вернул ей камень.
— Его называют «Роза Индры». В моей семье его передавали из рук в руки по женской линии. Ко мне он попал от матери. Михаил даже не знает, что он существует. Я его продам и попробую анонимно выкупить наш старый дом — Тол-бот-Холл.
Алек откинулся на спинку скамьи и проговорил со скептической ноткой в голосе:
— Давай-ка, милая, лучше сначала. Бекки кивнула.
— Пять дней назад, утром в четверг… День начался, как обычно… — стала рассказывать Бекки, зажала в кулак подол нижней юбки, оторвала полоску ткани и отложила ее в сторону для перевязки. — Я была в огороде, занималась своими травами и овощными грядками. Тут в Толбот-Холле появилась группа местных жителей из деревни.
— В Толбот-Холле?
— Да, это мой дом, — призналась Бекки и вдруг ощутила острый приступ тоски по своему старому дому. — По крайней мере был. Когда умер дедушка, его унаследовал Михаил. И все остальные владения — тоже.
Алек насторожился.
— Твой дедушка?
— Граф Толбот, — сообщила Бекки и напряглась, ожидая его реакции.
Алек молча взглянул на девушку, потом наклонился, положил локти на колени и опустил голову на ладони.
— Ты благородного происхождения, — бесстрастно произнес он.
— Да, — просто ответила Бекки.
— И прошлой ночью, после бутылки шампанского, я лишил тебя девственности.
— М-м-м… Да. Коротко говоря, это именно так. Послушай, не смотри так мрачно, — с отчаянием воскликнула Бекки. — Я же этого сама хотела.
Он бросил на нее косой взгляд.
— Продолжай.
— Клан Толботов всегда был связан с международной политикой и дипломатией, — сообщила Бекки. — Морские перевозки, связи с Ост-Индской компанией. Мама всегда говорила, что в их семье всего три правила. И пусть их мало, но они нерушимы и каждому члену семьи предписывают определенную роль. Старший сын становится графом и в палате лордов голосует за тори. Все дочери выходят замуж за пэров Англии. Все младшие сыновья отправляются на дипломатическую службу его величества. Сыновья рода Толботов распространили славу нашего рода при всех королевских дворах Европы и за ее пределами, — усмехнувшись, сказала она. — До самых отдаленных уголков на земле, от Кантона и Калькутты до Константинополя и России.
— Отсюда — иностранный кузен, оказавшийся князем, по-нашему, принцем, — сделал вывод Алек, выпрямился и протянул длинные ноги под скамью впереди себя.
— Так и есть, — с несчастным видом кивнула Бекки, лишь отчасти умиротворенная тем, что в Европе титул принца используется иначе, чем в Англии.
В Европе принцы, по-русски — князья, считались немного выше, чем герцоги, но все же ниже, чем великие князья и эрцгерцоги. В Англии же титул «принц» относился только к представителям королевской фамилии.
— У моей мамы было два брата, — продолжала Бекки. — Майкл, старший, должен был стать графом. Михаила назвали в его честь. Он умер от лихорадки в возрасте сорока лет, так и не получив титула, потому что тогда дедушка был еще жив. Моя мама, Мария Толбот, была средним ребенком, а младшего сына звали Джонатан. Он много лет назад вступил, в соответствии с семейной традицией, на дипломатическое поприще. Он был привлекательным молодым человеком, и его назначили атташе к британскому послу при дворе Екатерины Великой. В Санкт-Петербурге он познакомился с прекрасной русской девушкой, княжной Софьей Курковой, дальней родственницей царя. Говорят, что ее братья участвовали в перевороте, когда с престола был свергнут Павел Первый, отец императора Александра. По слухам, император Павел был сумасшедшим.
