Он умолк, но Роза никак не показала, что слышала его или собирается ответить.
Роза была достаточно взрослой, чтобы понять: она не в состоянии ничего сделать, чтобы этот человек влюбился в нее. Она может лишь вести себя беспечно и весело и надеяться, что когда-нибудь разверзнутся небеса и случится чудо. Ибо действительно должно случиться чудо, чтобы этот мужчина перестал обращаться с ней как с ребенком и увидел в ней женщину, желанную женщину, которую он хотел бы сделать своей настоящей женой.
— Милая Колючка! — окликнул Джефри.
Роза выдавила сияющую улыбку и повернулась к нему.
— Какие серьезные слова, милорд! Может, ласка короля Вильгельма для вас обычное дело — чертовски скучное, кажется, так вы сказали, — но для меня это было сказочное событие. Вы ведь помните, я всего лишь деревенская девчонка.
Джефри мысленно обругал себя за бестактность. Он обидел ее, хотя желал лишь одного: чтобы ей было легко с ним.
— Я не хотел… Пожалуйста, Роза, поймите меня правильно. Мы будем друзьями, правда, милая Колючка? Самыми лучшими друзьями?
— Конечно. И, пожалуйста, не сердитесь на меня, милорд. Может, я часто веду себя как сорванец, но охотно сознаюсь, что мечтаю так же романтично, как большинство женщин. Хотя, уверяю вас, я приложу все усилия, чтобы обуздать подобные мысли и чувства. Как никто другой, я сознаю, что это просто первый акт захватывающей драмы.
Ей даже удалось храбро улыбнуться ему.
Джефри вздохнул свободнее, увидев, что печаль покинула ее и она снова в хорошем настроении. Такая милая малышка, и он чувствует такую странную ответственность за нее.
— Итак, у нас всего лишь деловое соглашение, — объявил он, затем, как будто ему в голову пришла новая мысль, добавил: — Но я хотел бы, чтоб вы знали, дитя мое: если бы я действительно должен был жениться, я бы с большим удовольствием женился на вас, чем на ком-либо другом во всем Лондоне.
Не услышав обычного саркастического ответа, Джефри повернул ее лицом к себе. Приподняв ее голову за подбородок, он попытался разгадать выражение ее лица.
Роза тихонько стояла под его пристальным взглядом, изо всех сил пытаясь погасить страстное желание, наверняка светившееся в ее глазах. Он смотрел на нее испытующе, и она не могла сдержать слезы. Кончики его пальцев шевельнулись, лаская ее щеку. Прикосновение легкое, как крылышко мотылька. Несмотря на недавнее обещание обуздывать романтические фантазии, связанные с Джефри, ее сердце билось о ребра, а ноги подкашивались.
Глаза Джефри потемнели, став шоколадно-коричневыми, затем почти черными, как будто он тоже был охвачен сильными чувствами. Он нежно откинул непокорный локон с ее лица, затем со вздохом, будто прощаясь с праздными фантазиями, ласково погладил щеку и отпустил ее. Она с улыбкой положила пальцы на его рукав и игриво потянула его к дому.
— Теперь пойдемте. Я должна найти Вилли прежде, чем он осквернит чем-нибудь клумбы вашей матери, и мы снова окажемся в немилости. А это нам совсем ни к чему.
— Да, думаю, вы правы, — согласился Джефри, следуя за ней.
Он впал в задумчивость, и Роза не стала его больше беспокоить.
Притворившись, что приводит в порядок волосы, Роза коснулась своей щеки в том месте, где гладили его пальцы, и снова одернула себя. Нечего и мечтать о том дне, когда он увидит в ней женщину. Однако, хоть он и считает ее ребенком, она — женщина, женщина со всеми женскими чувствами и желаниями. И, если когда-нибудь он поймет, как страстно она желает его, может быть, он тоже полюбит ее всем сердцем…
— Мама, я уже понял твою точку зрения. Мисс Бартли-Бейкон — гостья в этом доме, и, поскольку ее мать больна, у нее нет покровительницы. Я также допускаю, что леди Маргарет Бартли-Бейкон — твоя давняя подруга, и восхищаюсь твоей готовностью приютить ее дочь на целый сезон! — Джефри раздраженно повысил голос.
— Джефри! Не смей кричать на меня, — возмутилась леди Лавиния, глядя сыну прямо в глаза и настойчиво призывая подчиниться.
Джефри не отвел взгляд и не ощутил мальчишеского чувства вины. И отказался подчиняться оказываемому на него давлению.
— И, хотя, мама, во всем этом я с тобой согласен, я решительно заявляю, что мисс Шэрон Бартли-Бейкон чертовски никчемная девица. Более того, она проявляет такую агрессивность, что мужчине, желающему покоя, как я, например, приходится прикрывать пах обеими руками.
— Джефри! Не смей говорить со мной, как со своими пьяными приятелями! И не смей так ужасно отзываться о Шэрон, — упрекнула леди Лавиния. — Просто она очень нежно к тебе относится. Твоя прискорбная помолвка, совершенно неожиданная и с абсолютно незнакомой девицей, помолвка, которую ты держал в секрете от собственной матери, разбила ее сердце. Я просто прошу тебя быть с ней особенно внимательным.
Джефри совсем нехарактерным для него нервным движением взъерошил волосы, растрепав кудри и заставив мать удивленно поднять брови.
— Мама, я очень сильно сомневаюсь в том, что у мисс Бартли-Бейкон есть сердце, которое могло бы разбиться. И я всегда добр к ней. Все светские матроны подтвердят, что доброта — самая очаровательная моя черта. И уверяю тебя, излишнее внимание с моей стороны только вдохновит ее на дальнейшие чрезмерные полеты фантазии насчет меня, моего титула и моего состояния. Готов держать пари!
— О, Джефри, не надо драматизировать. Я просто сказала, что сейчас она ужасно несчастна.
— Ну, это я могу себе представить. Действительно ужасно видеть, как твой план проваливается, а титул ускользает сквозь жадные пальчики. Она очень несчастна, и ты должна согласиться, что, когда Шэрон Бартли-Бейкон несчастна, она никогда не бывает, несчастна одна.
— Ох, Джефри, сегодня утром ты очень утомителен. Если ты не можешь найти способ удовлетворить простейшую просьбу собственной матери, я не смогу надеяться на тебя в будущем. Что с тобой стало в последнее время? Сначала ты приводишь девочку, о которой никто не слышал… — она окинула сына очень суровым взглядом, — затем объявляешь о своих планах жениться на ней, а теперь это. Не могу выразить словами, как я встревожена!
Шелест юбок в дверях столовой освободил Джефри от необходимости отвечать раздраженной матери. Будучи уверен, что настырная Шэрон Бартли-Бейкон явилась еще больше омрачить его и без того неприятное утро своим нежеланным присутствием, он напустил на себя самый неприветливый вид, какой только мог изобразить, и поднял глаза… на Розу.
Роза резко остановилась.
— Ах, извините. Я просто не знала, что кто-то пришел так рано. Я не хотела помешать…
