Анна была похожа на Уорвика. Ее изогнутые, подобно крыльям сокола, брови и высокий чистый лоб подчеркивали это сходство. Капюшон глухого платья девушки был откинут, и Ричард мог любоваться ее пышными волосами густого темно-каштанового отлива.
Хотя он разглядывал ее довольно бесцеремонно, Анна не смутилась и, продолжая гладить котенка, вопреки этикету заговорила первой:
– Его светлость герцог Глостер не нуждается в рекомендациях. Его горб и кривые плечи выразительнее всяких эмблем и девизов выдает в нем Йорка младшего.
Ричард развел руками:
– Увы, достойная девица. Природа не столь благосклонна ко мне, как к вам. Я таков со дня рождения, и бремя, которое Господь возложил мне на спину, всегда со мной. Однако вы, клянусь вечным спасением, изменились ut flos in septis nositur hortis[29].
Он склонился в поклоне. Губы Анны чуть дрогнули. «Она, пожалуй, тщеславна и падка на лесть», – решил Ричард и тут же рассыпался в цветистых комплиментах. Но вскоре умолк, заметив, что Анна не слушает его. Опустившись на каменную скамью, она играла с котенком.
Какое-то время девушка будто не замечала его, но затем откинула упавшую на лоб прядь волос и повернула лицо к герцогу.
– Что же вы замолчали?
– Вы ведь не слушаете. Это животное занимает вас больше, чем злополучный калека.
Анна встала.
– Я согласилась выслушать вас, милорд, не для того, чтобы убедиться, что вы достойны занять кафедру риторики в Оксфорде. К чему столь пышное красноречие? Вы ведь преодолели столько миль вовсе не за тем, чтобы обольстить меня.
– Вы так полагаете? – усмехнулся Глостер.
– Да. Не будь я дочерью Делателя Королей, я бы ни за что не удостоилась внимания герцога Глостерского. Вы хотите говорить со мной об отце?
«Она неглупа», – с досадой подумал Ричард, вслух же сказал:
– Прекрасная леди, вы заблуждаетесь. Я прибыл сюда отнюдь не ради Ричарда Невиля, и я действительно намерен очаровать вас.
Анна расхохоталась:
– Боюсь, милорд, ваше красноречие будет истрачено впустую.
– Очень жаль. Я не хотел бы проявлять принуждение в отношении дочери человека, которого высоко ценю.
– А еще и боитесь. Не будь этого, вы не явились бы сюда.
Ричард с улыбкой глядел на нее.
– В Англии не так много людей рискнули бы назвать Ричарда Йорка трусом.
– Значит, у меня есть для этого основания!
Ричард продолжал улыбаться, однако глаза его сухо заблестели. «Неужели ей что-то известно? Нет! Не может быть, чтобы Уорвик, столько лет молчавший, открылся перед малолетней девчонкой».
– Миледи, – холодно заметил он, – своей дерзостью и упрямством вы очень походите на графа. Однако сейчас вы напоминаете мне лисенка, вздумавшего тягаться с волкодавом. Да будет вам известно, что я прибыл сюда, чтобы увезти вас, ибо наш государь и брат, а ваш сеньор и опекун, изъявил желание отдать вас мне в супруги.
– Что?!
Анна сначала побледнела, а потом расхохоталась:
– Боюсь, Эдуард Йорк не все обдумал, отдавая подобное распоряжение. Мой отец скорее даст руку на отсечение, нежели согласится, чтобы его дочь вышла за Ричарда-горбуна. И пусть король вспомнит, кто добыл ему корону и кто может лишить его не только престола, но и головы, ежели так обойдутся с Анной Невиль!
– Увы, миледи, вы переоцениваете возможности своего отца. Он далеко за морем и не в силах повлиять на короля. К тому времени, когда он соберет войско и прибудет в страну, все уже свершится.
– Этого не будет! – девушка гордо вскинула голову. – Никакими силами вы не сможете заставить меня сделать это. Да я скорее выброшусь из окна, нежели отдам себя подлецу, отличившемуся на Сендельском мосту!
Выкрикнув это, она тут же запнулась. Давным-давно отец строжайше запретил ей касаться этой темы. Но сейчас…
Она взглянула на Глостера и невольно отшатнулась. Перед ней стояло чудовище. Исчезли куртуазные манеры, лукавая улыбка, осмысленный взгляд. Бледный до синевы, с пылающими, как адские угли, глазами, раздувающимися ноздрями, искаженным ртом, он шагнул вперед, пошатываясь, и его скрюченные пальцы потянулись к ней. Из груди Ричарда вырвался глухой рык.
Анна, отступив к стене, с ужасом глядела на него.
– Я убью тебя! – захрипел Ричард. – Здесь и сейчас!
Он сделал еще шаг, и рука его легла на рукоять кинжала. Тихо, но твердо Анна сказала:
– Убей меня, пес, но если тебе удалось скрыть свою вину за гибель брата, а значит, и за своего отца, то смерть дочери Уорвика ты не сможешь утаить.
Поразительно, но ее слова достигли слуха Ричарда. Он судорожно втянул воздух и опустил голову. Когда же он поднял ее, лицо его было почти спокойно, и лишь в глазах тлела ярость.
– Тем хуже для тебя, девчонка. Теперь тебе не уйти от меня. Ты нужна мне и как свидетельница, и как заложница. Невиль смирится, а ты станешь моей. И сейчас же. Чтобы у тебя не было пути назад.
Он хищно усмехнулся, и с неожиданным проворством оказавшись у дверей часовни, закрыл ее на засов. Затем повернулся и, неспешно расстегивая пояс, направился к Анне.
Прижимая к себе котенка, девушка во все глаза смотрела на Ричарда. Шаг, еще шаг, отскочила и покатилась золоченая пуговица…
И в это мгновение Анна швырнула котенка в лицо Глостеру. Котенок отчаянно мяукнул и выпустил когти. Ричард отшатнулся, хватаясь за глаза. В следующую секунду Анна резко и точно, движением заядлой драчуньи изо всех сил ударила насильника ногой в пах. Герцог охнул. Он не был готов к такому обороту дел.
Хватаясь за ушибленное место, Ричард согнулся, подался вперед и, втянув в легкие воздух, уперся лбом в стену. На какой-то миг ему стало не до дочери Уорвика. Когда же, скрежеща зубами, он выпрямился, то позади громко хлопнула дверь. Лязгнул засов, и послышались торопливо удаляющиеся шаги. Герцог оглянулся. В часовне он остался один.
Глостер замер. Ярость буквально захлестнула его. Он был побежден и унижен. В бешенстве он бросился к двери, но та не поддавалась.
– Проклятье! – прорычал он.
Не зная, как быть, он мерил ногами часовню, пока на глаза ему не попался забившийся в угол котенок. Желая хоть на ком-то сорвать злость, Ричард метнулся к нему. Злосчастный зверек бросился прочь, и горбун несколько минут носился по часовне, пока не настиг его. Котенок шипел и царапался, но герцог несколько раз с размаху ударил его о стену, а затем с силой отшвырнул бездыханное тельце.
Все это хотя бы отчасти успокоило его. Однако положение было глупейшее.
В это время раздались легкие шаги, затихшие у двери. Ричард догадался, что явилась аббатиса и остановилась в раздумье, увидев запертую снаружи дверь. Пришлось окликнуть настоятельницу.
Мать Бриджит подняла засов и отшатнулась от стремительно вылетевшего из часовни Ричарда. Лицо герцога было исцарапано, и аббатиса невольно заглянула ему за спину, но, не увидев Анны, перевела изумленный взор на Глостера.
