— Мне надо ее видеть.
— Зачем, черт возьми?
Рейф покачал головой, не зная ответа и лишь понимая, что это неотступное желание не дает ему покоя. Он не стал рассказывать Каллертону о том, что произошло на заброшенном складе и потом в переулке.
— Рейф, она его дочь. И если вы преследуете Мисборна, нельзя развлекаться с его дочерью.
— Я не развлекаюсь с ней.
— Неужели? — Каллертон взял оба стакана и наполнил их. — Вы станете отрицать, что хотите ее?
— Я не отрицаю. Но это не значит, что я собираюсь домогаться ее.
— Господи Иисусе, в Лондоне вы можете заполучить любую женщину. Почему обязательно она?
Этот вопрос Рейф задавал себе сам.
— Она может все испортить. Стоит ей сказать отцу лишь слово, лишь указать на вас, и вы, а не он будете болтаться в петле. Держитесь от нее подальше. — Каллертон одним глотком осушил бренди. — Если, конечно, вы не изменили своих планов насчет Мисборна.
— Я не могу этого сделать. Я всю свою жизнь посвятил тому, чтобы найти негодяя.
Он хотел Мэриэнн. И так же хотел увидеть Мисборна на плахе. И еще понимал, что ему не удастся получить и то и другое. Каллертон прав. Нужно держаться подальше от нее.
В тот вечер Мэриэнн сидела в углу гостиной отцовского дома с книгой, которую она так и не начала читать. В другом конце комнаты леди Мисборн раскладывала пасьянс. Карты тихими шлепками ложились на зеленое сукно стола. Кроме этого звука да мерного тиканья часов над камином, ничто не нарушало тишины в комнате.
Мэриэнн думала о разбойнике, вспоминая его поцелуй. Еще она думала о справедливом возмездии, которого он хотел добиться в отношении ее отца. Закрыв глаза, она видела отца, стоящего на коленях в пыли посреди пустоши, его кровоточащую губу и разбитую щеку. Ее отец. Она закусила губу. Щеки горели от смущения, стыда и чувства вины за то, что ее тянуло к человеку, который способен сделать это. Теперь, когда она успокоилась, а его янтарные глаза не смотрели на нее и запах сандалового дерева не кружил голову, Мэриэнн испытывала легкую досаду за свое поведение. Да, она видела, как он обошелся с бандитами в притоне и на кладбище. Да, он не причинил ей вреда. Но он уже причинил боль ее отцу и угрожал, что не остановится. И ее доводы не смогли убедить его отказаться от своих намерений.
Именно он похитил ее перед этим. И его ненависть к Мисборну не притворна. Возможно, документ лишь повод преследовать и мучить отца. Да существует ли он на самом деле?
Может быть, отец прав, и Найт действительно сумасшедший. Ясно одно: для отца он очень опасен. Теперь, хотя и с опозданием, она понимала, что в библиотеке поступила неправильно. Это он заставил ее забыть об опасениях, поступить безрассудно. Причина тому — безумное влечение к нему. Такой человек определенно опасен для нее. Она предала собственного отца. Но, выдай она разбойника, тоже бы стала предательницей. А ведь он спас ее.
Что бы она себе ни вообразила, правда в том, что он разбойник, чужак, человек, который угрожал ее отцу. По сути, если бы она хоть немного дорожила своим отцом, выбора бы не осталось. И если бы сказала отцу правду… Вдруг разбойника не повесили бы. Особенно если бы она выступила в суде и рассказала о том, как он спас ее. Мэриэнн закрыла глаза. Она не должна думать о том, как с ним поступят. Вообще не должна думать о нем. Только об отце. Мэриэнн почувствовала дурноту, но теперь она знала, что должна сделать. Закрыв книгу, она положила ее на маленький столик и встала.
Оторвавшись от пасьянса, мать взглянула на нее.
— Папа еще в кабинете? — спросила Мэриэнн, стараясь говорить спокойно.
— Да, кажется, твой брат тоже там, дорогая.
— Прошу прощения, мама.
Леди Мисборн кивнула и вернулась к картам.
Мэриэнн медленно шла в сторону отцовского кабинета. Она приняла решение. Именно так следовало поступить послушной дочери. Но на сердце было тяжело, в горле застрял ком. Ее туфли бесшумно ступали по мраморным плитам. У двери кабинета она остановилась и, глубоко вздохнув, постаралась собраться с духом. Дверь была немного приоткрыта. Мать оказалась права насчет Фрэнсиса. Мэриэнн услышала их с отцом негромкие голоса, доносившиеся из кабинета. Она прислонилась к косяку и услышала, как Фрэнсис произнес:
— Я говорил тебе, что рана ненадолго остановит его в поисках документа. Он сказал, что доберется до тебя, и мне представляется, этот разбойник верен своему слову.
Мэриэнн застыла на месте, изо всех сил напрягая слух.
— Если я не доберусь до него первым, — зло ответил отец.
— Этот документ действительно стоит твоей жизни? — спросил Фрэнсис.
— Да. — Отец немного успокоился. Злость в голосе сменилась печалью. — Я отдал бы жизнь, чтобы он никогда не существовал.
От потрясения Мэриэнн остолбенела. Казалось, даже кровь остановилась, превратившись в лед. Она уставилась на панели красного дерева, украшавшие дверь, стоя неподвижно, не в силах поверить в то, что услышала. По коже побежали мурашки, под ложечкой засосало. «Предательство», — тихо шептала она про себя.
— Что в нем? — негромко спросил Фрэнсис. — Почему ты не хочешь мне сказать? Не доверяешь?
— Дело не в доверии. — После небольшой паузы отец заговорил снова, его голос настолько изменился, что Мэриэнн с трудом узнала его. — Никогда больше не спрашивай меня об этом. Я не желаю. В этом доме мое слово — закон. Ты меня понял, Фрэнсис?
— Понял, — откликнулся брат. — Но, ради всего святого, я надеюсь, этот документ хранится в надежном месте. Кто бы он ни был, этот разбойник, ему ничего не стоит прийти за ним сюда.
Мэриэнн услышала, как пустой стакан звякнул об стол.
— Ладно. Что ты стоишь? Позвони, пусть принесут еще бутылку бренди, — раздраженно бросил отец.
Она поспешно скользнула вниз по лестнице, на полпути услышала, как прозвонил колокольчик, но не остановилась, а продолжала торопливо идти, пока не оказалась в своей спальне. Войдя внутрь, закрылась на ключ и прислонилась спиной к двери, прижав руку к груди.
Значит, документ существует. И отец не готов был пожертвовать им ради нее, даже зная страшную тайну, которую она скрывает от всех. Если бы она не слышала этого собственными ушами, никогда бы не поверила. Даже сейчас Мэриэнн не могла смириться с тем, что это правда. После всех его обещаний. Он говорил, что любит ее, всем сердцем желает ей только добра. Он же ее отец. Человек, которому она доверяла больше всех. И он лгал… А разбойник прав.
Два дня спустя после того, как он поцеловал Мэриэнн Уинслоу в библиотеке, было новолуние. Рейф стоял среди кустов в саду напротив дома Мисборна и смотрел на дом. Ночь выдалась ясной и настолько холодной, что пар от его дыхания напоминал дым сигары. Непроглядную черноту безлунного неба нарушало лишь дрожащее мерцание маленьких звездочек. Рейф наблюдал уже три часа, выжидая удобного момента.
