Спустившись вниз, Люси увидела в холле огромную корзину с продуктами.
— Ричмонд опять что-то придумал?! — воскликнула она.
В корзине были банки с джемом и с солеными огурцами, засахаренные фрукты, разные приправы, а также свежий хлеб.
В записке же на этот раз было сказано:
«Дорогая миссис Контрейн, посылаю вам дополнение к ветчине.
Всегда к вашим услугам. Ричмонд».
Тут из кухни послышалось какое-то шипение, и Люси подняла голову.
— Вайолет, по-моему, картошка уже сварилась.
— Какое это имеет теперь значение? — ответила взволнованная девушка и тут же добавила: — Ах, простите, миледи.
— Я вас прекрасно понимаю. — Люси улыбнулась. — Отнесите все это в кухню и спасайте картошку. Мы сегодня рано пообедаем.
— Конечно, миледи, — кивнула Вайолет.
Горничная поспешила на кухню, а ее хозяйка в задумчивости прошлась по холлу. «Почему же никто не понимает, что лорд Ричмонд — необычайно щедрый и отзывчивый человек? — спрашивала она себя. — И почему он старается казаться высокомерным и циничным?»
В дверь снова постучали, и Люси едва не рассмеялась. Интересно, что теперь? Может быть, виконт прислал столовое серебро и скатерти?
Выглянув в окно, Люси сама пошла открывать. Стоявший у двери уличный мальчишка протянул ей свернутый клочок бумаги и тотчас исчез.
Развернув записку, Люси прочитала:
«У меня есть бесценное сокровище, принадлежащее вашему мужу. Если вы хотите увидеть его, я должен получить сто фунтов».
Подписи не было. Обескураженная, Люси смотрела на записку. Неужели рубин?
После обеда Люси отнесла оставшиеся продукты в кладовку, а Вайолет принялась мыть тарелки и чистить кастрюли. После того как в кухне был наведен порядок, Люси отправила девушку спать — та давно уже отвыкла от таких сытных обедов и едва держалась на ногах.
— Но, миледи, — пыталась возражать Вайолет, — я должна помочь вам раздеться и причесать волосы.
—Я справлюсь сама, идите ложитесь, — сказала Люси.
Проверив, хорошо ли закрыты все двери и окна, она поднялась к себе в спальню и, сняв платье, надела ночную сорочку. Затем вытащила шпильки из прически и принялась расчесывать волосы. При этом она не переставала думать о странной записке.
Кто же мог прислать ее? Утром надо обязательно сообщить о ней виконту. И неужели эта записка подтверждала слова виконта? Неужели Стэнли действительно имел какое-то отношение к убийству и ограблению?
Нет-нет, не может быть. Трудно в это поверить. Да, конечно, у Стэнли были странности. И он никогда не делился с ней своими секретами. Но при этом он казался человеком строгих правил, и трудно было представить, что такой человек мог бы связаться с преступниками. К тому же Стэнли был чрезвычайно набожным… Каждое воскресенье они по утрам ходили в церковь, и рядом с кроватью у него всегда лежал молитвенник.
Да, ее муж придерживался строгих правил и даже не разрешал ей носить модные платья. Разумеется, ей это не нравилось, но она не спорила, так как была бесконечно благодарна ему за то, что он женился на ней, бесприданнице, и разрешил ее матери жить с ними. Более того, Стэнли был всегда безупречно вежлив со своей тещей, и она, Люси, этого никогда не забудет.
Но любви и полного взаимопонимания между ними так и не возникло. Она надеялась, что привязанность и взаимное уважение перерастут в любовь, однако вышло иначе. Чем дольше они жили под одной крышей, тем больше отдалялись друг от друга, так что в конце концов осталась только видимость близких отношений.
Разумеется, Стэнли не грубил ей и не обижал ее — она просто его не интересовала. Она готовила ему по утрам завтрак и подавала чай, и он вежливо ее благодарил. Уходя из дома, он прощался с ней и желал ей всего хорошего, не возвращался же иногда до самого утра. А если приходил к обеду, то говорил лишь о погоде или рассказывал светские сплетни о людях, которых она никогда не встречала, и обычно опять уходил.
А когда Стэнли возвращался домой ночью или рано утром, то проходил в спальню на цыпочках, и Люси никогда не знала, как ей следует реагировать. Иногда она притворялась спящей, надеясь, что муж поцелуем «разбудит» ее… Но, увы, он тихо раздевался в темноте, осторожно укладывался в постель и сразу же засыпал. Или делал вид, что засыпал.
Иногда же она садилась, зажигала свечу и улыбалась ему, опять же надеясь, что муж встретит ее поцелуем. Но он похлопывал ее по плечу, спрашивал, как она себя чувствует, желал ей спокойной ночи, и этим все и заканчивалось.
В такие минуты Люси чувствовала себя ужасно беспомощной и совершенно непривлекательной. Конечно, она не была самой красивой женщиной в Англии, но не была и самой уродливой. Почему же ее муж не испытывал желания?
Люси тяжко вздохнула. Кто же втянул Стэнли в это преступление? Впрочем, он едва ли участвовал в убийстве. Убийство — совсем не в его характере. Или она ошибается? Ведь она, судя по всему, совершенно не знала своего мужа.
Да-да, очень может быть, что у Стэнли была какая-то другая сторона жизни, о которой она понятия не имела.
Но сейчас бесполезно об этом думать, так как подобные размышления все равно ни к чему не приведут. Уж лучше подумать… например, о прекрасном сытном обеде и о запасах в кладовке.
Вспомнив о корзине с продуктами, Люси тотчас же вспомнила о том, кто эту корзину прислал. И, конечно же, вспомнила и о поцелуе в кладовке. В следующее мгновение она поняла, что теперь ей уже не удастся уснуть.
Ах, не следовало ей об этом думать. Она ведь знала, что такие мысли тоже не приведут ни к чему хорошему. И, конечно же, она не может позволить себе любовную связь, пусть даже ее колени слабеют от одного присутствия виконта, а сердце начинает бешено колотиться.
Да, она не может себе этого позволить, потому что слишком велик риск. Действительно, что делать женщине, оставшейся с ребенком?
Когда-то Люси мечтала о ребенке, но тогда она была замужем. А родить ребенка, будучи вдовой, — значит оказаться отверженной. И что скажет кузина Вильгельмина?
Люси вздрогнула, подумав о кузине. Нет-нет, это слишком опасно. Ведь виконт, каким бы замечательным он ни был, наверняка покинул бы ее через некоторое время, и она не смогла бы этого пережить.
Люси инстинктивно чувствовала: если она полюбит виконта, то уже никогда не сможет его забыть. Следовательно, ей лучше отказаться от этого опасного искушения, пока не поздно.
Она несколько часов ворочалась с боку на бок и наконец все-таки уснула. А проснувшись на следующее утро, вдруг почувствовала: что-то изменилось к лучшему. Да, как ни странно, но она впервые после смерти мужа открыла глаза с надеждой, а не с ужасом. Исчезли мрачные предчувствия, так долго угнетавшие ее. Конечно, еще существовала опасность лишиться дома, но появилась и надежда… Надежда на то, что она поможет виконту разыскать рубин и получит обещанное вознаграждение.
