— Но будьте осторожны, мой друг! — предостерег его маркиз. — Не столкнитесь с нашим послом, поскольку он знает Гастона и всех нас. И вообще, подумать только — ехать в Испанию! Да еще с таким именем! Безумие! Немыслимое безрассудство!
— Basta, basta![8] — ответил сэр Николас и, нахмурившись, посмотрел на пропуск.
Теперь, направляясь к югу, Бовалле думал о том, что этот пропуск поможет ему благополучно перебраться через границу, но благодаря ему он может подвергнуться риску в Мадриде. Он ехал в молчании, уныло размышляя над этим, но вскоре передернул плечами, отбрасывая дурные предчувствия, и, пришпорив лошадь, пустил ее галопом. Джошуа, медленно следовавший за ним с вьючной лошадью, увидел, как его господин исчез вдали в клубах пыли, и покачал головой.
— Наша последняя поездка, — промолвил Джошуа и подстегнул лошадь. — Чтоб всем бабам пусто было! Ну, живее, кляча!
Бовалле и Диммок не особенно торопились в пути, так как сэр Николас дорожил прекрасной лошадью, купленной в Париже, и не хотел с ней расставаться. Они ехали на юг не спеша, останавливаясь в тавернах, стоявших вдоль почтового тракта, и наконец добрались до одинокой харчевни, от которой было полдня езды до границы.
Эта харчевня находилась в убогой деревушке, и здесь, конечно, редко останавливались. В последней большой гостинице, мимо которой они проезжали, был больной, и Джошуа, который быстро все разнюхал, испугался смертоносной лихорадки и уговорил своего господина не останавливаться здесь. Был полдень, и пригревало солнце, так что Бовалле согласился ехать дальше.
Таким образом, когда они подъехали к этой жалкой харчевне, стоявшей несколько в стороне от почтового тракта, уже смеркалось. Так как никто не вышел им навстречу, Джошуа поднял крик и принялся бить в дверь ногами. Показался рассерженный хозяин, но, увидев богато одетого дворянина, он перестал хмуриться и поклонился до земли. Разумеется, для господина найдется комната, если только он не побрезгует этим бедным жилищем.
— Не побрезгую, — заверил его сэр Николас. — Есть у вас низенькая кровать на колесиках? Тогда поставьте ее в моей комнате для слуги.
Он соскочил с седла и приласкал кобылу, которую купил по совету маркиза. Это была прекрасная, резвая вороная лошадь с мощными ляжками и бархатистыми губами.
— Возьми ее, Джошуа. — Бовалле выругался, потянувшись, так как все у него затекло.
Хозяин распахнул перед ним дверь и с поклонами ввел в комнату с низким потолком.
Послав его за вином, Бовалле потянул носом и сказал: «Фу!» В комнате было грязно, и в окне виднелся запущенный двор. Он подошел к окну и распахнул его, чтобы впустить свежий воздух.
Вернулся хозяин с вином, косо взглянул на открытое окно и пробормотал себе под нос что-то неодобрительное. Сэр Николас осушил кубок и, когда в комнату, шаркая, вошел трактирный слуга, вытянул ноги, чтобы ему сняли высокие сапоги.
Он сидел за ужином — скудной трапезой, вызвавшей язвительные замечания Джошуа, — когда послышался стук копыт вьючной лошади по булыжнику. Минуту спустя дверь распахнулась и вошел молодой человек, который пребывал в самом дурном расположении духа.
Незнакомец был богато одет, но с головы до ног покрыт пылью. Бросив сердитый взгляд на Бовалле, сидевшего у стола, он кликнул хозяина. Когда этот достойный субъект появился, молодой человек разразился гневной речью. Судя по всему, его преследовали бесчисленные беды. Для начала он чуть не задохся от этой кошмарной пыли на дороге; затем в гостинице за несколько миль отсюда оказался какой-то больной; и наконец, в довершение всего, у него захромала лошадь, и ему немедленно нужна другая.
Изложив свое требование и заказав ужин, дворянин сбросил с себя плащ и уселся на скамью, надувшись, как обиженный школьник.
Хозяин дал понять новому гостю, что он не может разрешить его затруднения, так как у него на конюшне нет верховых лошадей, да и в деревне они вряд ли найдутся. Мсье нужно послать кого-нибудь в ближайший город — в ту сторону, откуда он приехал.
Услышав этот совет, француз выругался и заявил, что он не может терять время и первым делом утром должен пересечь границу. На это хозяину нечего было ответить и, с мрачным видом пожав плечами, он повернулся, чтобы уйти. Его ухо крепко зажали между двумя пальцами.
— Послушай, ты! Лошадь, и поживей!
— Я нс держу лошадей, — повторил хозяин. Он с оскорбленным видом потер ухо. — У меня в сарае всего две лошади, и они принадлежат этому господину.
При этих словах молодой француз наконец-то заметил Бовалле, который сражался с жесткой курицей. Новый гость слегка поклонился, и сэр Николас кивнул в ответ, не тратя времени на лишние церемонии.
— Добрый вечер, сударь. — Молодой дворянин попытался скрыть дурное настроение. — Вы слышали, что меня постигла неудача?
— Да, разумеется, об этом не мог не услышать весь дом, — ответил сэр Николас и налил себе еще вина.
Француз закусил губу.
— Мне срочно нужна лошадь, — заявил он. — Я был бы счастлив купить одну из ваших, если вы согласны.
— Тысяча благодарностей, — ответил сэр Николас.
Лицо дворянина прояснилось.
— Вы окажете мне эту любезность?
— Увы, сударь! Я не смогу этого сделать, — возразил сэр Николас, вовсе не собиравшийся расставаться со своими лошадьми.
Этот ответ явно был окончательным. Мсье вспыхнул, но, подавив гнев, снизошел до просьб, правда произносимых высокомерным тоном.
Сэр Николас отодвинулся от стола и, заложив руки за пояс, насмешливо взглянул на молодого француза.
— Мой юный друг, я советую вам набраться терпения, — сказал он. — Утром вы можете послать за лошадью в город. Я не расстанусь со своими.
— Одна из этих кляч! — фыркнул дворянин. — Не думаю, сударь, что меня бы это устроило.
— А я совершенно уверен, сударь, что это не устроило бы меня, — парировал сэр Николас.
Француз взглянул на него с явной неприязнью.
— Я же сказал вам, сударь, что у меня крайняя необходимость.
Сэр Николас зевнул.
С минуту казалось, что француз готов снова разразиться бранью. Он кусал ногти, свирепо глядя на Бовалле, затем быстро прошелся по комнате.
— Вы весьма нелюбезны со мной! — бросил он через плечо.
— Увы! — иронически изрек сэр Николас.
Француз сделал еще один круг по комнате, снова с трудом удержался от какого-то поспешного высказывания и в конце концов выдавил улыбку.
— Нет, я не буду с вами ссориться, — сказал он.
— Вам было бы очень трудно это сделать, — кивнул сэр Николас.
Француз открыл рот, снова закрыл и с усилием глотнул.
