Морган пылал такой яростью, что Сэйбл стало страшно, тем более что он крепко прижал ее к себе и его сильные пальцы впились в ее запястья.
– Кроме того, вам следует усвоить, – продолжал Морган, – что нельзя совать свой хорошенький носик не в свои дела.
– В-вы н-никогда не добьетесь того, на что рассчитываете! Независимо от того, что обещал вам мой отец, – прошептала Сэйбл.
Морган хрипло рассмеялся:
– Неужели? Да я могу отвести вас хоть сейчас в свою каюту, чтобы доказать, насколько вы заблуждаетесь.
– Вы не сделаете этого! – ахнула девушка; глаза ее были полны ужаса.
Морган внезапно выпустил ее руки – он не в силах был выносить ее близость. Ярость уступила место неистовому желанию, и капитан мысленно ругал себя за то, что хочет обладать этой девушкой, в то время как она – просто-напросто испорченный ребенок, которому следовало бы задать хорошую взбучку.
– Боюсь, вам еще предстоит узнать, на что я способен, когда хочу добиться своего. И когда я вернусь, – пообещал Морган таким тоном, от которого у нее бешено забилось сердце, – вы на собственном опыте убедитесь, что я не лгу.
Сэйбл было ясно: он твердо решил добиться ее – несмотря ни на что. На глазах у нее выступили слезы.
– Не понимаю, почему отец сначала не поговорил со мной?!
Морган вдруг снова пришел в ярость.
– Видимо, он считает, что ваше мнение по этому вопросу не в счет! – усмехнулся он.
Девушка глухо вскрикнула и побежала прочь от капитана, а он молча наблюдал, как она спускается в ожидавший ее ялик. Минуту спустя лодка исчезла за кормой корабля.
Морган подождал, пока ялик не пристал к деревянной пристани, затем отвернулся. Как бы любопытны ни были члены его экипажа, они не осмелились задавать ему вопросы, – слишком хорошо знали, чем грозит капитанский гнев.
К тому времени, когда перед Сэйбл появились башни Нортхэда, она уже выплакалась. Понимая, что родители никогда не станут принуждать ее принять предложение Моргана Кэри, если она не пожелает этого, девушка опасалась, что он может добиться своего с помощью хитроумных уловок. Впервые за все годы Сэйбл почувствовала угрозу спокойному и плавному течению своей жизни. На нее надвигалось нечто коварное и вероломное, нечто такое, чему она не могла противостоять.
И все же, несмотря на свои опасения, она была полна решимости любой ценой избежать брака с сэром Морганом Кэри. Когда Сэйбл вспомнила о руках, которые так дерзко скользили по ее телу, о губах, которые так жарко целовали се, она снова разрыдалась. Она не хотела стать игрушкой в руках Моргана Кэри, не хотела уступить желаниям, которые – в этом Сэйбл теперь была уверена – он намеренно возбудил в ней, когда они встретились в Лондоне на балу.
– Ничего у вас не выйдет, Морган Кэри! – закричала Сэйбл, хотя никто, кроме Амуретты, не мог услышать ее.
Он сказал, что после плавания снова приедет за ней, но она намерена к тому времени доказать родителям, что скорее утопится в море, чем выйдет за этого ненавистного, презренного хама!
Сэйбл чуть не расхохоталась, когда представила бессильную ярость Моргана. Однако в глубине души она не чувствовала себя победительницей, ощущала лишь страшную, гнетущую пустоту. Впервые в жизни она разошлась во мнениях со своими родителями, впервые в жизни оказалась во власти доселе неведомых ей переживаний. Сэйбл не могла отрицать, что своим поцелуем Моргану Кэри один раз уже удалось подчинить ее себе. Подъезжая к дому, она поклялась, что больше не допустит этого.
– Эй, Лайм, что ты здесь делаешь? – удивленно спросила она, заводя кобылу в прохладную конюшню; ее младший братишка восседал на низкой дверце стойла и беззаботно болтал ногами.
Увидев сестру, мальчик просиял и спрыгнул на каменные плиты пола.
– Я хотел быть первым, кто найдет тебя! Тебя все ищут, Сэйбл! Где ты была?
У девушки екнуло сердце.
– Должно быть, я каталась дольше, чем намеревалась, – пробормотала она. Затем неуверенно спросила: – А в чем дело? Почему меня все ищут?
Лайм был озадачен:
– Разве ты не знала, что Нед собирается ехать в Марокко вместо папы?
Сэйбл передала поводья одному из грумов и принялась стягивать перчатки.
– Конечно, знала. Он сказал мне об этом утром. Но при чем тут я?
Возбужденный Лайм прыгал вокруг сестры, когда она быстро шла через лужайку. Мальчик был в восторге оттого, что он первым увидел Сэйбл и первым сообщил ей новость.
– Дело в том, что мама и пана решили, что ты должна поехать вместе с ним!
Девушка споткнулась. Затем недоверчиво уставилась на брата:
– Я? Зачем?
– Я слышал, как мама говорила Люси, что, возможно, тебе лучше уехать, пока папа прикован к постели. – Мальчик наморщил лоб. – Думаю, это как-то связано с настойчивыми визитами Уайклифа. Или, может быть, из-за капитана Кэри, но ведь он уже отплыл, правда же, Сэйбл? – спросил мальчик, не скрывая своего разочарования этим фактом. Он очень полюбил рослого капитана, в особенности после того, как выяснилось, что они оба страстные любители кондитерских изделий.
– Слава Богу, отплыл! – с мрачным видом подтвердила Сэйбл.
Однако на душе у нее полегчало. Эта новость означала, что ей не придется ссориться с родителями, когда отец лежит прикованный к постели. Мысль об этом не давала ей покоя всю дорогу от Фолмаута до дома. Теперь же можно было дождаться полного выздоровления отца, – а уж тогда она выскажет родителям все, что думает о Моргане Кэри, если, конечно, они не заведут разговор о нем до их с Недом отъезда.
Девушка почувствовала, что Лайм тянет ее за подол амазонки.
– Что, милый? – ласково спросила она, вновь воспрянув духом.
– Так ты поедешь? – спросил мальчик. – Папа сказал, что последнее слово за тобой. Итак?
Она рассмеялась и, подхватив брата на руки, принялась целовать его. Он же извивался, пытаясь вырваться.
– Конечно, поеду! Неужели нет?..
Теплым солнечным днем в конце мая 1867 года пакетбот «Элиза», принадлежавший графу Монтеррею, швартовался у широкого деревянного пирса в уютной Танжерской бухте, к запалу от мыса, у которого воды Атлантики сливаются с водами Средиземного моря. Пассажиры пакетбота, вышедшие из своих кают, чтобы понаблюдать за причаливанием, щурили глаза, взирая на изумрудные холмы и ослепительно белый песок морского пляжа.
Сэйбл Сен-Жермен, облаченная в ярко-голубое ситцевое платьице – на голове у нее была соломенная шляпа с широкими полями для защиты от солнца, – облокотилась о перила рядом с братом. В ее зеленых глазах отражалось море.
– Ты видишь Касбу? – спросила она, потянув Неда за рукав.
Ее брат опустил полевой бинокль и скорчил кислую гримаску:
