– То же самое придется делать вам и теперь, миссис Мэдоуфилд!
Экономка огляделась, словно желая удостовериться, что, во всяком случае, здесь, в комнате Пандоры, полный порядок, а потом торжественно заявила:
– Вы, мисс Пандора, здешняя, это факт! Я сестре своей много раз говорила, что вам не надо жить в Линдчестере и что ваш дом здесь, в усадьбе!
– Да, это именно так: Чартхолл, деревня Чарт и вы сами, миссис Мэдоуфилд, все вместе и есть мои пенаты, – и Пандора поцеловала экономку в щеку.
А потом она спустилась вниз и увидела, что почти все общество уже в сборе. Граф, правда, хмуро посматривал то и дело на часы, но вот в гостиную вошла Китти в роскошном, еще более откровенном, чем прежний, туалете, а на шее и в волосах у нее сверкали изумруды. Подойдя к графу, она, словно собственница, взяла его под руку.
– Ты опаздываешь! – заметил он довольно резко.
– Ты не так должен говорить! Ты должен был сказать, что я заслуживаю столь долгого ожидания!
От Китти почти одурманивающе пахло духами, и это так контрастировало с нежным ароматом свежих цветов и традиционным для Чартхолла запахом лаванды и мебельного воска!
Все проследовали в том же порядке, что накануне, в столовую, и Пандора снова оказалась рядом с очень надоевшим ей сэром Гилбертом, но если вчера она еще опасалась его, то сегодня чувствовала себя гораздо увереннее и решила, что больше не позволит ему надоедать ей пошлыми комплиментами. Гостей в Чартхолле было уже меньше, и стол был не так роскошно сервирован, зато на нем стояли прекрасные цветы, очевидно, присланные садовниками в знак того, что они тоже радуются наступившим переменам. А кроме того, было похоже, что Майкл Фэрроу снова наймет на работу отца Мэри, и Пандора очень этому радовалась и даже предположила: а вдруг Майкл уже успел это сделать и цветы присланы его отцом в знак благодарности?
– Вы сегодня хороши, как этот букет, – начал сэр Гилберт, проследив за взглядом Пандоры.
– Мне кажется, что люди скорее похожи на животных, чем на цветы, – отрезала Пандора.
– Если это так, то вы, значит, маленький неуловимый фавн, как тот, которого я недавно видел в парке. Это очень милое существо, но, конечно, требующее, чтобы его приручили!
Пандора притворилась, что не расслышала слов сэра Гилберта, однако уже поняла: обед будет настоящим испытанием для ее настроения и нервов. Она не ошиблась. Сэр Гилберт был твердо намерен так или иначе поймать ее в свои любовные сети, и все, что бы она ни сказала, даже самые обыденные ее замечания он каким-то непостижимым образом пытался перетолковать в любезность с ее стороны. Пандора уже понимала, что это очень изощренный и опасный волокита, и старалась дать ему понять, как он надоедлив и смешон. Она даже пыталась уязвить его самолюбие насмешливо-резкими репликами, которые обычного мужчину заставили бы прекратить осаду, но не таков был сэр Гилберт! Он с упорством продолжал донимать Пандору двусмысленными и пошлыми комплиментами, и она с облегчением вздохнула, когда обед подошел к концу.
– А теперь, Пандора, вы, наверное, пригласите всех дам проследовать в салон? – предложил граф, и Пандора встала из-за стола, но тут вскочила Китти:
– Нет, мы не собираемся оставлять тебя наедине с портвейном, пока ты не упьешься и не угодишь под стол! Или ты пойдешь с нами, или мы останемся с тобой!
– Ну, хватит, Китти! Будь посговорчивее! – вмешался Фредди. – Нам стаканчик портвейна не повредит, а вот тебе, после его вчерашнего воздействия, лучше бы, конечно, удалиться!
– Но я пью только шампанское, – взбунтовалась Китти, – и что бы ты ни говорил, я Норвина от себя не отпущу и никому не советую здесь командовать, особенно тем, кто на это не имеет никакого права, – и Китти враждебно покосилась на Пандору.
– Ладно, тогда я сейчас попрошу Бэрроуза принести в салон бренди! – предложил граф. – Китти права, нам сегодня лучше обойтись без портвейна.
– Да, вчера он испортил мне весь вечер, – воскликнул Фредди, – надеюсь, что смогу наверстать упущенное завтра!
– И смею сказать, тебе это хорошо удается, – вставил Клайв, – ведь ты у нас «трехбутылочный», а может, и «пятибутылочный» чемпион!
– Ну, погреба Норвина мой натиск выдержат, – хвастливо поддакнул Фредди.
И все присутствующие гуськом направились в салон, где, к удивлению Пандоры, были уже расставлены карточные столы.
– Так мы еще и в карты сыграем? Вот чудесно! – воскликнула Хетти.
– Надеюсь, Клайв сумеет возместить твой вчерашний проигрыш, – злорадно заметила Китти, – ведь ему это уже стоило целого состояния!
– Но я потом кусочек отыграла! – огрызнулась Хетти.
Тут Пандора с облегчением услышала, как сэр Гилберт ввязался в спор с Фредди насчет того, кто пойдет с туза, а так как у нее не было ни желания, ни денег, чтобы играть в карты, а главное, она не хотела ни у кого одалживаться, то проскользнула через длинное, до пола, окно на террасу.
Вечер был теплый, тихий, без малейшего дуновения ветерка, а небо окрасилось в прозрачный розовый цвет, который появляется непосредственно перед закатом. Спускаясь по ступенькам в парк, Пандора подумала, что нигде в мире нет места такого же прекрасного, как Чарт. Озеро, словно серебряное зеркало, отражало золотистые кувшинки и белые водяные лилии, будто плывущие по волнам на своих плоских зеленых листьях. В воздухе стоял усиливающийся к ночи запах листвы, роз и жимолости: ей даже показалось, что еще никогда они так не благоухали. Пандора медленно прошла к озеру и постояла там, прислушиваясь к кваканью лягушек и стрекотанию сверчков. Над головой захлопала крыльями первая летучая мышь, и все эти звуки отдались не только в ушах, но в ее сердце, и она почувствовала себя неотъемлемой частью всего окружающего.
«Да, миссис Мэдоуфилд была права, – решила Пандора, – когда сказала, что я принадлежу Чарту, и, куда бы я ни направила свой жизненный путь, даже если никогда больше не увижу Чартхолл или деревню снова, то часть моего существа, мои мысли все равно останутся здесь, и я никогда-никогда всего этого не забуду».
Она так глубоко погрузилась в свои размышления, что не услышала приближающихся к ней шагов. Раздался противно галантный голос:
– А я вас все-таки нашел, моя уклончивая дама! У меня было предчувствие, что я вас отыщу.
Сэр Гилберт прогнал очарование, и она рассердилась:
– Я ушла, чтобы побыть в одиночестве.
– А я пришел сюда потому, что захотел побыть с вами!
– Если я, как вы сказали, уклончива – это значит, что я не желаю вас слушать, о чем бы вы ни говорили. Вы можете считать меня грубой, но я говорю правду.
– Да, вы очень отличаетесь от всех женщин, которых я когда-либо знал, и это просто очаровательно. Вы меня влечете к себе, малютка Пандора, и я не желаю оставлять вас здесь одну.
