— Ради бога, Маркс, — раздражённо сказал он, — вы становитесь тощей, как берёзовая ветка.
— Лео! — запротестовала Уин.
Кэтрин бросила на него разгневанный взгляд:
— Вообще-то это не мои брюки ушивают.
— Вы выглядите полуживой из-за того, что плохо питаетесь, — продолжал Лео с сердитым видом. — Что с вами происходит? Почему вы не едите?
— Рэмси, — тихо проговорил Меррипен, очевидно решив, что Лео переходит все границы.
Кэтрин быстро встала со стула и пристально посмотрела на Лео.
— Вы задира и лицемер, у вас нет никакого права критиковать мой внешний вид, так что… — она запнулась, подыскивая подходящее выражение. — Да катитесь вы к ядрёной бабушке! — И направилась к выходу, злобно шелестя юбками.
Меррипен и Уин смотрели ей вслед, разинув рты.
— Где это вы нахватались таких выражений? — спросил Лео у гувернантки, следуя прямо за ней.
— У вас, — резко бросила она через плечо.
— Вы хотя бы представляете, что это значит?
— Нет, и мне всё равно. Держитесь от меня подальше!
Пока Кэтрин неслась через дом, а Лео следовал за ней по пятам, ему пришло в голову, что он страстно желал поспорить с ней, искал хоть какого-нибудь общения.
Она выскочила на улицу, обошла почти весь дом, и вскоре они оказались в огороде. В воздухе висел пряный запах согретых солнцем трав.
— Маркс, — сказал он раздражённо. — Я последую за вами и через петрушку, если настаиваете, но мы могли бы остановиться и выяснить всё здесь.
Девушка, с пылающими щеками, резко повернулась к нему:
— Нам нечего обсуждать. За все эти дни вы и слова мне не сказали, а теперь делаете обидные замечания против меня…
— Я не имел намерения вас обидеть. Я просто сказал…
— Я не тощая, жалкий болван! Разве я меньше человек, чем вы, что вы смеете обращаться со мной с таким презрением? Вы самый…
— Простите.
Кэтрин замолчала, тяжело переводя дыхание.
— Я не должен был так разговаривать с вами, — хмуро сказал Лео. — И я не считаю, что вы в меньшей степени человек, чем я. Вы для меня — человек, о благополучии которого я беспокоюсь. Я бы разозлился на любого, кто плохо с вами обращается, а в данном случае, это вы сами. Вы не заботитесь о себе.
— Вы тоже.
Лео открыл было рот для ответа, но вынужден был сразу закрыть его, потому что не смог найти сколько-нибудь подходящего оправдания.
— Каждый день вы работаете до изнеможения, — продолжала Кэтрин. — Вы похудели, по крайней мере, на половину стоуна[15].
— Новым фермам нужны системы орошения. Лучше меня никто не справится с их разработкой и не осуществит задуманное.
— Вам не нужно копать траншеи и таскать камни.
– Нет, нужно.
— Почему?
Лео пристально смотрел на неё, размышляя, стоит ли говорить правду. И решил идти напрямик.
— Потому что работать до изнеможения — единственный способ не дать себе пойти к вам ночью и соблазнить вас.
Кэтрин посмотрела на него круглыми от удивления глазами. Её рот открылся и закрылся точно так же, как и его минуту назад.
Лео не отводил взгляда, выражающего смесь настороженного веселья и растущего возбуждения, от её глаз. Он больше не отрицал, что никогда раньше не находил ничего более занимательного, чем разговаривать с Кэт. Или просто находиться рядом с ней. Вздорное, упрямое, очаровательное создание… совершенно не похожее на его прежних любовниц. А в такие минуты, как сейчас, у неё было такое же притягательное очарование, как у неприручённого ёжика. Она бросила ему вызов, встретилась с ним, как с равным, так, как до этого не делала ни одна женщина. И он хотел её до безумия.
— Вы бы не смогли соблазнить меня, — ехидно сказала Кэтрин.
Они стояли неподвижно, пристально глядя друг другу в глаза.
— Вы отрицаете, что нас тянет друг к другу? — голос Лео зазвучал глубже, чем обычно.
Он заметил, как дрожь пробежала по телу девушки, прежде чем она, стиснув зубы, решительно заявила:
— Я отрицаю, что физические ощущения могут взять власть над благоразумием. За поведение человека всегда отвечает мозг.
Лео не смог сдержать ухмылку:
— Боже милостивый, Маркс. Очевидно, вы никогда не принимали участие в этом действе, иначе бы вы знали, что главный орган, который отвечает за поведение человека, совсем не мозг. Вообще-то, когда этот орган начинает работать, мозг отключается.
— Легко поверю, что мужской мозг так и делает.
— Женский мозг такой же примитивный, как и мужской, особенно когда дело доходит до физического возбуждения.
— Уверена, что вам нравится так думать.
— Хотите доказательств?
На нежных губах Кэтрин появилась скептическая улыбка. Но затем, как будто не в силах сопротивляться, она спросила:
— Каких?
Взяв за руку, Лео потянул её в более укромное место — за беседку, покрытую побегами огненно-красной фасоли. Они оказались возле стеклянной оранжереи, служившей для выгонки[16] цветов. Благодаря оранжерее, садовник мог выращивать рассаду и цветы вне зависимости от капризов погоды.
Лео огляделся, чтобы убедиться, что их никто не видит.
— Вот испытание для вашей высшей мозговой деятельности. Сначала я вас поцелую. Сразу же после этого задам простой вопрос. Если вы правильно на него ответите, я признаю, что проиграл спор.
Кэтрин нахмурилась и отвернулась.
— Это просто смешно, — сказала она непонятно кому.
— Вы вправе отказаться, — заметил Лео. — Но я, естественно, восприму это как поражение.
Скрестив руки на груди, Кэтрин, прищурившись, смотрела на него:
— Один поцелуй?
Лео повернул руки ладонями вверх, как бы показывая, что ему нечего скрывать. Он смотрел на неё, не отрывая взгляда:
— Один поцелуй, один вопрос.
Медленно расслабив руки, Кэтрин опустила их и нерешительно встала перед Лео.
Вообще-то Лео не ожидал, что она примет вызов. Он почувствовал, как его сердце усиленно забилось, тяжёлыми ударами глухо отдаваясь в груди. Он шагнул к ней, а внутри всё сжалось от предвкушения.
— Можно? — спросил он, потянувшись за очками и снимая их.
Она моргнула, но не воспротивилась.
Лео сложил очки и засунул в карман своего сюртука. Очень осторожно он приподнял её лицо обеими руками. Кэтрин занервничала. «Прекрасно», — мрачно подумал он.
— Вы готовы? — спросил он.
Кэт кивнула, бережно поддерживаемая его ладонями, но при этом губы её дрожали.
Лео легко коснулся её губ, целуя осторожно и нетребовательно. Её губы были прохладными и сладкими. Разомкнув их, он углубил поцелуй. Руки Лео мягко обхватили её, полностью прижимая к себе. Её тело, стройное и упругое, было гибким, как у кошки. Он чувствовал, как она начинает медленно расслабляться, не в силах сопротивляться. Сосредоточившись на её губах, он изучал её с нежным пылом, глубоко проникая языком, пока не почувствовал трепет от слабого стона на губах.
