Инцидент с разъярённым лордом Фоли был всё ещё свеж в её памяти. Чем больше она об этом думала, тем раздражённее становилась. Что не так с этим человеком? Он лишился всех чувств? Хотел умереть тем же образом, что его отец? Дамон откусил кусочек тоста и некоторое время жевал его.
— Ты не доволен своим новым положением? Неплохо сразу прейти от должности лакея к камердинеру.
— Да, конечно. Я весьма благодарен. – Фэллон поджала губы, сосредоточившись на стоявшей на столе дымящейся чашке кофе. Смотри куда угодно, только не на него… не на его соблазнительно взъерошенные ото сна волосы, тёмные, блестящие в свете утреннего солнца…
День был прекрасен. Фэллон предпочла бы просто стоять на балконе и дышать свежим воздухом. Но присутствие герцога всё изменило. Против воли, её взгляд сам возвращался к нему.
Проглотив тост, он отрезал кусок лосося.
— Ты немного напоминаешь мне моего деда, когда поджимаешь губы. Вот как сейчас. — Она тут же перестала это делать. Засовывая сразу половину лосося себе в рот, он пристально посмотрел на неё, затем добавил: — Может ты уже слышал, я не очень–то любил этого человека.
Фэллон кивнула. Слова: «Ничем не могу вам помочь», — чуть не сорвались с её языка.
– Тогда я сделаю всё возможное, чтобы не напоминать вам о нём.
Поклонившись, она попыталась продемонстрировать другую улыбку:
— Как вам такая?
К сожалению, улыбка выглядела слабой и фальшивой. Герцог фыркнул, и она перестала улыбаться. Тяжелым взглядом уставившись на поднимающиеся в воздух горячие пары из чашки с кофе, Фэллон проклинала свою гордость и свой острый язык.
С грохотом бросив на тарелку столовые приборы, герцог откинулся на спинку стула, и, казалось, выглядел как хищник во время отдыха. А именно: обманчиво.
— Ну, всё. Теперь говори, парень. Что тебя беспокоит?
Пристальный взгляд Фэллон встретился с его взглядом.
— Какое вам дело до моих мыслей? – она проглотила комок в горле. – Ваша светлость, — добавила она, в тщетной попытке казаться более почтительной.
Края его чёрного халата разошлись, являя взору соблазнительную бронзовую кожу с изображением самого исчадия ада на ней. И он — как жестокий паша, рассматривающий свою собственность. И всё вокруг принадлежало ему. Без сомнения, он и её считал своим владением. Слуга, которому можно приказывать что угодно и получать от этого удовольствие.
— Мне есть дело, — герцог нахмурился, удивившись, что это и правда его беспокоило. Даже расстраивало. – Я, кажется, задал тебе вопрос?
Задал вопрос? Она фыркнула. Да он и понятия не имеет о том, как надо вежливо спрашивать. Такой человек как он только и умеет, что отдавать приказы. Как любой мужчина, имеющий в руках какую–либо власть.
— Очень хорошо, – раз он хочет знать, она расскажет ему. Откашлявшись, Фэллон заговорила мощным и глубоким мужским голосом:
— Вам обязательно обольщать каждую женщину, которую встречаете? У вас есть хоть капля стыда? – в его оправдание она могла бы сказать, что он не совращал женщин, работающих в поместье. Но она упустила этот факт, посчитав, что он недостоин её милосердия. Фэллон испытывала сильное возмущение. Возмущение и что–то ещё. Что–то тёмное и порочное. От чего ей туго сдавило грудь.
Он улыбнулся:
— Не каждую. Возможно, только половину.
Её раздражало это легкомыслие:
– И получаете особенное удовольствие от замужних?
Он мягко посмотрел на неё, как если бы был таким же слугой, и прямо сказал:
— У всех свои увлечения.
От такого ответа жар опалил щёки Фэллон.
— Увлечения? Жизнь во грехе и пороке вы считаете простым увлечением? – воскликнула она и с отвращением и покачала головой.
— Ну же, Френк, — он опять взял в руки нож и вилку. – Ты напоминаешь мне Дидлсуорта. А я–то думал, что наконец–то избавился от этого педанта. Ты настолько возмущён, что тоже намереваешься уйти отсюда?
— Я не собираюсь уходить только из–за того, что мой работодатель страдает от недостатка порядочности, – она выпрямилась. Во всяком случае, не после того, через что ей пришлось пройти.
Пристальный горящий взгляд его жестоких серых глаз остановился не её лице. Фэллон задержала дыхание. Не уж–то на этот раз она зашла слишком далеко? Она прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы боль отвлекла её мысли. Ну почему ей обязательно нужно провоцировать его? Почему она не может держать свое мнение при себе?
— Ты меня убиваешь, — он протянул руку к сердцу, будто туда вонзилась стрела. Он определённо дразнил её. Фэллон чувствовала это по тёмному блеску в его глазах. Такой негодяй не способен что–либо чувствовать. Для чувств человеку нужно сердце. У него этот орган явно отсутствовал. Он красивый мужчина, внутри которого зияет пустота. Ничего больше.
— Знаешь, что тебе нужно, Френк?
Она вопросительно выгнула бровь.
— Тебе нужно ослабить эти твои моральные принципы. Слишком уж они строгие. – Задумчиво приложив палец к верхней губе, он пристально посмотрел на неё. Как загипнотизированная, она следила за движением пальца вдоль его губ. – Я думаю, тебе бы помогло хорошее трахание.
Фэллон оторвала взгляд от его рта и посмотрела прямо в глаза. Он долго смотрел на неё в ответ, и выражение удивления застыло на его лице. Но за удивлением крылось что–то ещё. Что–то опасное. Что–то почти… зловещее. Как будто её достоинство и невинность раздражали его. Те качества, которых не было у него самого. Что–то, над чем ему обязательно нужно было посмеяться. Её губы приоткрылись, но она не могла выговорить и слова. Первый раз в жизни Фэллон не знала, что сказать. Конечно, ведь, будучи самым порочным существом на земле, только он мог сделать настолько непристойное предположение. Или мужчины всегда разговаривают друг с другом подобным образом?
Его улыбка погасла. Серые глаза герцога всё поняли. Всё.
Она почувствовала, что настал опасный момент и бросила быстрый взгляд в сторону лужайки, готовая перепрыгнуть через перила и бежать куда глаза глядят, если он разгадал её уловку.
— Черт возьми… — пробормотал он. – Да ведь ты же… — перестав дышать, она ждала его вердикт. – Да ты же… девственник!
Она облегчённо вздохнула. Фэллон даже не надеялась, что его возмутит только этот факт. Её напряжённые плечи расслабились.
— Господи, парень, — продолжил он, откинувшись на спинку стула. – Нэнси ведь так смотрит на тебя, что я подумал: у тебя достаточно… опыта… — он пожал плечами. – Но это же легко исправить.
Откашлявшись, он взял чашку кофе и сделал медленный глоток.
— Исправить? – как будто девственность была такой страшной ошибкой, что её необходимо устранить. Вот мерзавец! Показала бы она ему, что не все мужчины такие же подонки, как он.
