Джемми наклонился помочь ей, но она, не сводя с него глаз, покачала головой. В ее взгляде он увидел чувственное восхищение, когда она исследовала его тело. Он не знал, что больше возбуждает – ее смелое прикосновение, когда она потянула вниз его бриджи, или изумление, вспыхнувшее в ее глазах, когда ее пальцы скользнули в густые завитки волос вокруг его мужского естества, твердого и с готовностью отвечающего на ее требование.
Удовлетворенно улыбнувшись, она начала поглаживать его, а другой рукой притянула к себе, одарив долгим томным поцелуем.
Джемми думал, что захлебнется в море восторга. Его руки бродили по ее груди. Поражаясь шелковистости ее кожи, он двинулся вниз, к потаенным местам, жарким и влажным, готовым для него, как и он был готов для нее.
– Аманда, – хрипло сказал он, – позволь мне любить тебя.
– Да, Джемми, – выдохнула она. – О, пожалуйста!
Он приподнялся над ней, взяв ее за бедра и притянув ближе. Аманда довольно застонала, потом оплела его ногами. Он медленно входил в нее, нежно поглаживая, позволяя прочувствовать наслаждение от слияния мужчины и женщины.
Закрыв глаза, она запрокинула голову. Ее бедра выгибались ему навстречу, чтобы он глубже проник в напрягшееся горячее лоно.
– О, Джемми, ох, как же хорошо!
Да, так и было. Джемми держал собственные желания в узде, пока она, извиваясь, не застонала под ним. И тогда он вошел в нее, разрушая преграду.
Аманда от неожиданности открыла глаза, и он накрыл губами ее рот, заглушая крики… хотя кто их услышит?
– Ш-ш, любимая, – прошептал он ей на ухо. – Так бывает только в первый раз.
– А что потом? – застенчиво спросила она.
И Джемми объяснил ей, то отступая, то снова медленно погружаясь в нее, его губы дразнили ее шею, возвращались к ее рту, язык начинал восхитительную игру.
Она стонала, ее жажда все больше разгоралась от его ритмичных движений.
По тому, как ее пальцы вцепились в его плечи, по резким толчкам ее бедер Джемми почувствовал, что она приближается к кульминации. Откинувшись назад, она ухватилась за железные прутья решетки.
– Люби меня, Джемми, – молила она. – Не щади.
Он так и сделал. Крики экстаза раздались в тишине ночи. Взрыв наслаждения вытащил его из тьмы и повел к сияющему свету, как сделала это Аманда в тот день, когда вошла в его жизнь.
Он заполнял ее собой, и уже трудно было понять, где заканчивается его тело и начинается ее. Их сердца бились в унисон. Аманда все еще извивалась и дрожала в его руках, сотрясаемая волнами экстаза.
Он снова целовал ее, медленно двигаясь в пей, пока не стихли сладкие судороги.
Вздохнув, она обвила руками ею шею.
– Это было так восхитительно.
– Ты восхитительна, – ответил он, стремясь притянуть ее ближе, словно это было возможно. – Аманда, я так тебя люблю!
– И я люблю тебя, Джемми.
– Но я далеко не…
– Ш-ш, – прошептала она. – Я люблю тебя. Мужчину, которого нашла в Брамли-Холлоу. Ты подарил мне настоящую жизнь, дал возможность узнать мое сердце, открыл мне душу. Заставил меня почувствовать себя красавицей.
Он поцеловал ее, мягко, медленно, благодарно.
– Почувствовать красавицей? Ты прекрасна.
Она покачала головой:
– Не так, как лондонские леди.
– Аманда, забудь этих скучных кукол. Их красота куплена на Бонд-стрит и поблекнет, как вчерашние цветы. – Он играл ее локоном. – Твоя красота в том, что ты не понимаешь, как ты прекрасна, она сияет изнутри. Светится в твоих глазах, идет из твоего сердца. Она словно дар, который пробудил меня. Ты позволила мне снова обрести душу, жизнь… – Он посмотрел на покалеченную ногу: – Ты научила меня ходить. Не только идти по лестнице, по лужайке, но и по жизни.
Улыбнувшись, она погладила его нагое бедро.
– Похоже, ноге действительно гораздо лучше.
– Да, – ответил Джемми, поражаясь, насколько подвижной стала изувеченная нога. – Возможно, моя нога похожа на твою красоту. – Он скользнул губами по ее шее и украл поцелуй с готовностью подставленных губ. – Когда ею не пользуются, у нее нет шанса быть замеченной.
– Тогда спасибо, что помог мне засиять, – прошептала она и поцеловала, касаясь его бедрами и давая понять, что готова сиять снова.
Аманда не знала, когда они заснули, но на следующее утро ее разбудил скрип тюремной двери. Лежавший рядом Джемми пошевелился, но не проснулся. Он все еще цеплялся за безмятежные грезы.
Оглядевшись, она сообразила, что по-прежнему нагая.
Ее вчерашнее горячее желание быть погубленной замечательно, но при дневном свете это вряд ли прилично.
И хотя ее дни сочтены, трудно было стряхнуть с себя уроки школы мисс Эмери.
– Я оставил их здесь, – доложил констебль. – Все законно и прилично.
И если того, что их застал мистер Холмс, было мало для воздаяния, то послышавшиеся голоса должны были прикончить Аманду на месте.
– Разумеется, прилично, – сказала леди Финч. – Мой сын джентльмен!
– И она еще говорит о законе и приличии! – ответил ей раздраженный мужской голос. – Леди Финч, это произвол. Предположить, что наша Гортензия…
Аманда рот разинула.
– Папа. – Она, запнувшись, нырнула под одеяло в надежде полностью прикрыться. Лучше бы каменный пол разверзся и поглотил ее на вечные муки.
– Гм, – пробормотал, просыпаясь наконец, Джемми. – Иди сюда, любимая, – хрипло прошептал он, обняв ее и притянув к себе. Не успела Аманда возразить, остановить его, как он поцеловал ее.
Надо сказать ему, что они не одни. Но она напрасно волновалась, поскольку матушка сделала это за нее.
– Боже! – взвизгнула она. – Ваш сын там с какой-то шлюхой!
– Мама, это я, – выглянула из-под одеяла Аманда.
– Гортензия! – взревел отец. – Прочь от этого распутника!
– Этот «распутник» – мой сын, – воскликнула леди Финч, – и я не позволю вам говорить, что он… что-то сделал. – Взглянув в сторону камеры, она вздрогнула. – Джемми, вылезай из-под одеяла и объяснись.
– Охотно, мама, – ответил он, – но я не одет.
Леди Фарли сдавленно вскрикнула, прикрыв рот рукой.
– Слава Богу, что мы оставили Реджину в карете и она не стала свидетелем этого… этого… злодеяния. Мы погибли! – Она резко повернулась к леди Финч: – Я обвиняю вас, Эвелин Рейберн! Моя дочь была воплощением здравого смысла и морали, пока не попала в лапы вашего похотливого сына. Не сомневаюсь, что он выманил ее из нашего дома подлым обманом.
Леди Финч, закрыв лицо руками, покачала головой.
– Рейберн, выходите оттуда немедленно, – сказал Фарли, тряхнув железную решетку. – Я требую удовлетворения.
Аманда была рада, что Холмс, не сумев оправиться от шока, так и не отпер дверь. Нечего и говорить, в какое состояние придет ее отец.
