— Великий боже, какая душа!
Для Прунеллы спектакль стал настоящим откровением, она была целиком захвачена блестящей игрой Кина и магией театра. Девушка впервые попала на блестящий спектакль в столичный театр. Прежде ей приходилось довольствоваться только представлениями, которые давала любительская труппа в соседнем городке. Теперь она чувствовала себя так, будто сама участвовала в трагедии. Она страдала, наблюдая агонию Дездемоны и безутешное горе Отелло, словно не просто смотрела на них, а испытывала те же чувства. Только когда в конце спектакля упал занавес, она вернулась в реальный мир из волшебной сказки, куда ее перенесли неизвестные ей силы. Прунелла не знала, что все это время, пока она была захвачена пьесой, за ней наблюдали внимательные и понимающие глаза графа. Ей было трудно вернуться к обыденности, и банальные слова благодарности казались недостаточными, они не выражали той гаммы чувств, которую она испытывала. Прунелла молча направилась к поджидающей их карете.
Только когда экипаж тронулся, девушка тихо сказала:
— Я не знала... что я могу... так чувствовать.
Но графу не нужны были объяснения. Со свойственной ему чуткостью и знанием жизни он ясно видел все, что происходило в нежной душе этой девушки. Поэтому он мягко ответил:
— Я знал, что вы чувствительная натура, но хотел убедиться в этом.
Прунелла была слишком озадачена своими переживаниями и не спросила, что он имел в виду. Но когда они уютно устроились за столиком маленького ресторана недалеко от театра и граф предложил ей меню, она сказала:
— Мне кажется, что я... никогда больше не смогу... ни есть, ни пить.
— Сможете, — успокоил ее граф. — Я сам сделаю выбор, и надеюсь, что вы его одобрите.
Прунелле совсем не хотелось спорить с ним, и когда официант налил ей шампанского, она рассеянно отпила глоток. Ей казалось, что в ушах все еще звучит страстный голос Кина.
Но когда принесли еду, девушка, к своему удивлению, обнаружила, что в ней проснулся аппетит. Слегка утолив чувство голода, она обратилась к графу:
— Спасибо за доставленное удовольствие. Я никогда прежде не видела ничего подобного... столь волнующего и прекрасного...
Граф молчал, и Прунелла продолжила:
— Я говорила вам, что я деревенская мышь.
— Мне остается только порадоваться, что история Отелло, которая всегда волновала меня, так же глубоко тронула вас.
— Это очень грустная история.
— Как и все женщины, вы предпочитаете, чтобы истории любви имели хороший конец? — улыбнулся граф.
— Как же он мог не понять, что она любит его?
— Теперь вы немного больше узнали о любви? — спросил граф.
При этом вопросе Прунелла быстро взглянула на него и сказала:
— Мне кажется, что нужно... полюбить... чтобы узнать что-то... о любви.
— А вы никогда не любили?
— Нет... конечно, нет!
— Зачем такая горячность? Если бы на свете существовала справедливость, вы к такому возрасту были бы уже много раз влюблены, Прунелла.
Неожиданно Прунелла вспомнила человека, с которым сбежала ее мать.
Это не было любовью, по крайней мере настоящей любовью. Девушка ничего не знала о подлинных чувствах матери к этому мужчине, но все же она испытала потрясение от его предательства, и что-то хрупкое и драгоценное было сломано в ее душе.
— Кто это был, Прунелла? — Вопрос графа неожиданно прервал поток ее мыслей.
Девушка озадаченно посмотрела на графа и отвела взгляд.
— Я не понимаю, о чем вы...
— Это неправда! Я видел, как вы пережили и перестрадали это снова.
— Вы говорите чепуху, — быстро сказала она, не желая продолжения этого разговора.
— Наоборот, это вы говорите неправду, что я всегда нахожу довольно утомительным, но это, к сожалению, свойственно большинству женщин, — вздохнул граф.
— Я всегда говорю правду! — резко возразила Прунелла.
— Тогда расскажите мне, в кого вы были влюблены и что случилось?
Она начала говорить, словно бы против воли:
— Это было давно... Я им так восхищалась... Он сказал, что я очаровательна.... говорил и другие приятные вещи... Я стала часто думать о нем... и мечтать тоже... — Признание давалось ей с большим трудом.
Девушка замолчала, и граф мягко сказал:
— Вы были разочарованы? Почему?
— Я не могу... все объяснять... но, наверное, я стала от этого подозрительной... и начала плохо думать о мужчинах.
— Вам пора стать взрослой, Прунелла, — сказал граф. — Это была мечта ребенка, сказка, созданная вашим воображением. А дети часто разочаровываются. Теперь вы стали старше и должны понять, что идеальных людей не существует, как и вы сами несовершенны.
Прунелла молча смотрела на него, и он продолжил:
— Как женщины бывают нерешительны и не уверены в себе, так же это свойственно и мужчинам. Они совершают глупости, чтобы доказать, что они храбрее, чем на самом деле. Они даже решаются на сомнительные поступки, чтобы избавиться от недовольства собой.
— Я даже не представляла, что мужчины могут чувствовать что-либо подобное, — призналась Прунелла.
— Мне кажется, вы считали, что мужчины всегда сильные, всемогущие, властные — именно так ребенок представляет себе отца, — улыбнулся граф. — Но вы должны понять, что они могут быть слабыми, чего-то бояться и очень нуждаются в ласке.
Слова графа так поразили Прунеллу, что она смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Подумайте немного, и вы поймете, что я прав. Ваш отец был властным человеком, как и мой, и я отчаянно сопротивлялся его тирании.
На его губах появилась грустная улыбка.
— Теперь я понял, что отец был человеком, разочарованным в жизни, который все время пытался показать свою твердость и играть роль героя-завоевателя, которым он никогда в действительности не был.
— Я никогда не думала ничего подобного о нем или о своем отце, — сказала Прунелла.
То, что она услышала сейчас, стало для нее откровением, но ей казалось, что граф скорее всего прав. Его отец всегда пытался настоять на своем, неважно, прав он был или нет, и распоряжаться жизнью всех окружающих его людей. Граф наблюдал за выражением ее лица и после недолгого молчания добавил:
— Я вижу, что вы начинаете понимать. А теперь подумайте о себе и о своих собственных реакциях.
Застигнутая врасплох, Прунелла неожиданно вспомнила сцену из прошлого: ее мать, такая молодая и красивая, с кудрявыми волосами и голубыми глазами, смеется и играет на залитой солнцем лужайке с ней и маленькой Нанетт. Затем мать, взяв девочек за руки, направилась по дорожке между деревьев к озеру за лилиями, но вдруг неожиданно появился отец, идущий им навстречу, тяжело опираясь на свою трость. Прунелла совершенно точно вспомнила, как внезапно наступило молчание, они с матерью резко остановились, Нанетт, которая только училась ходить, села на траву. Мать подошла к отцу и сказала, пытаясь поправить непослушные пряди волос, выбившиеся из прически:
