Теперь у Гарета оставался только этот блестящий пустой мир высшего общества, мир, который он долгое время презирал, а теперь сам же и выбрал, вполне осознавая, какую цену придется заплатить за это. Для Вольфа, со всеми его богатствами, высший свет был закрыт навсегда, он никогда не стал бы частью этого мира, как не мог бы стать графом Шербруком. Вольф — порождение низов общества, где и раскинулись его владения.
Неожиданно Гарета охватило чувство потери и пронизал холод, более жестокий, чем тот, который много лет тому назад нагоняли на улицы Лондона зимние ветры. Он вдруг осознал, что уже не сможет вернуться к прежней жизни… как и не сможет пойти вперед в одиночку.
Гарет словно издалека услышал свой собственный голос.
— В таком случае договорились, мистер Чапел. Можете сообщить сэру Бертраму, что я официально прошу руки его дочери.
В последующие дни события развивались с пугающей быстротой. Наутро, после первой беседы с Кэлвином Чапелом, этот рыжеволосый человек с острыми чертами лица вновь нанес визит семейству Ханникатов. Являясь стряпчим графа Шербрука, он заверил подпись Марселлы на заявлении, удостоверявшем сведения о местонахождении Гарета в ночь убийства сэра Роберта.
— Обыкновенная формальность, мисс, — сообщил Чапел, забирая бумагу с ее подписью. — Этот документ поможет мигом освободить графа. Кроме того, так называемый свидетель, который норовит выставить его светлость убийцей, до сих пор еще не объявился.
С этими словами Чапел достал брачный контракт и отправился на поиски отца Марселлы.
Через несколько дней сыщик вернулся с известием о полном оправдании Гарета и освобождении из тюрьмы, а также сообщил, что будущий муж Марселлы официально объявлен новым графом Шербруком.
«Граф Вольф» — «Волк» — сразу же окрестили его скандальные газетенки. Эта кличка напоминала о первом графе Шербруке, для которого и был когда-то создан герб семьи Нортрапов с изображенным на нем волком. Марселла знала: новость о том, что Гарет становится новым графом Шербруком, заставила приподняться не одну изящно изогнутую бровь в высшем обществе.
Внезапный отказ Невилла Нортрапа от титула, который тот носил более двадцати лет, вызвал немало слухов и разговоров. Многие поверили его заверениям, что он действительно считает Гарета законным сыном и наследником покойного Ричарда Нортрапа. Однако кое-кто полагал, что Невилл не примирится так просто с подобным поворотом судьбы. Впрочем, успокоил девушку Чапел, Марселле ни к чему беспокоиться о таких вещах. Новому графу Шербруку остается всего лишь нанести визит сэру Бертраму и официально попросить руки его дочери.
И Гарет действительно появился сегодня после обеда. С того момента прошло уже несколько часов, близилась полночь, и Марселле давно полагалось бы спать, а она еще лежала в постели, глядя в темноту и вспоминая события прошедшего дня.
Собственно говоря, неприятности начались в половине девятого утра, когда в дверь особняка постучался первый из многочисленных представителей городских газет, освещавших светскую хронику и скандальные события. Сэр Бертрам в негодовании выгнал его вон, но писаки расположились лагерем у парадного входа, надеясь взглянуть на «таинственную женщину», которая спасла от виселицы знаменитого Вольфа.
— О Боже, — простонала Аделаида, глядя в окно гостиной с зажатым в руке флаконом нюхательной соли. — Не мог бы этот человек его светлости… мистер Чапел, кажется, что-нибудь сделать?
Марселла взялась за это дело и отправила с поручением преисполненную воодушевления Софи, драматические наклонности которой как нельзя лучше подходили для подобной роли. Надев одно из поношенных черных платьев кухарки, тоненькая молоденькая служанка незаметно выскользнула из окна в задней половине дома и отправилась за помощью к Чапелу.
Спустя час она вернулась в сопровождении нескольких дюжих парней, среди которых Марселла с удивлением узнала Сима. Вместе со своими приятелями, слугами из «Золотого Волка», тот быстро разогнал газетчиков.
— Однако же этот Сим весьма красив и такой храбрец, — со вздохом объявила Софи.
Заправляя под чепчик выбившуюся из прически прядь прямых черных волос, девушка смотрела из окна спальни Марселлы на оставшегося на страже у входной двери рослого парня. Затем Софи повернулась к хозяйке, сверкая расширенными от возбуждения большими карими глазами.
— Взгляните, мисс, ваше имя появилось в газетах! — воскликнула она, вытаскивая из-под плаща поспешно отпечатанный номер «Дэйли Крайер», потом бросила на Марселлу обвиняющий взгляд: — Здесь еще говорится, мисс, будто вы выходите замуж за этого графа Вольфа…
Даже не удостоив служанку ответом, Марселла бесцеремонно выхватила у нее из рук газетный листок и пробежала глазами заголовки:
— «Скандальная любовная история засвидетельствована перед судом». «Граф Вольф признан невиновным в ужасном преступлении». «Имя таинственной женщины известно».
Со все возрастающим негодованием и раздражением Марселла торопливо просмотрела изложение истории, занимавшее половину первой страницы, и, наткнувшись на свое имя, начала читать вслух:
— «Некая мисс X., проживающая на Ковингтон Плейс, письменно подтвердила перед судом, что его светлость провел с ней всю ночь, когда произошло злодейское убийство. Относительно истинной природы взаимоотношений этой пары мы можем только строить предположения. Однако, судя по слухам, граф Вольф и его дама собираются совершить поспешное путешествие к алтарю…»
Марселла замолчала, метнув на Софи горящий взгляд.
— О Боже, — прошептала она в полном замешательстве. — Наверное, весь город думает обо мне ужасные вещи.
— Конечно нет, мисс, — тотчас запротестовала преданная служанка. — На улицах, правда, болтают кое-что… но только те, кому нечего делать. Так это верно, мисс, будто вы выходите замуж за графа?
Марселла кивнула с несчастным видом.
— Как это романтично, — вздохнула Софи. — К тому же я слышала, его светлость такой молодой и красивый… Между прочим, вы бы могли вполне довериться мне, — возмущенно добавила девушка. — Я бы непременно сохранила вашу тайну.
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, Софи, — поспешила успокоить служанку Марселла. — Просто все произошло очень быстро.
Прошло еще несколько томительных часов, прежде чем цоканье лошадиных копыт по мостовой и громкие голоса на улице возвестили о прибытии графа Шербрука.
«Вот досада», — с грустью думала несчастная Марселла по мере нарастания сутолоки. Она еще цеплялась за слабую надежду, что, оказавшись на свободе, Гарет передумает насчет женитьбы, которая была для него равносильна насмешке. К сожалению, он, судя по всему, решил разыграть этот фарс до конца. Марселла могла только догадываться, что руководило им: извращенное чувство чести или нечто противоположное.
