— Я вас не оставлю. Куда вы, туда и я. Но Ногучи сделает все, что я попрошу, и не станет задавать лишних вопросов. Я пошлю за ним, и он догонит нас к утру. Особенно если люди Хироаки предпочтут провести холодную ночь в теплом трактире, а не в дороге.
— Вряд ли они посмеют остаться здесь так долго.
— А мы подмешаем им кое-что в саке.
— Вот как? — Тогда у Ногучи действительно будет время догнать их.
Юкиё улыбнулся:
— За деньги можно купить все, и вам это хорошо известно.
— Сколько?
— Убить — за десять рё. За три — подмешать сонного зелья.
Тама прищурилась:
— Ты знаешь свой народ.
— А как вы думаете, почему мы остановились поменять лошадей здесь? — спросил он, усмехаясь.
— Ты просто прелесть, — шепнула она, впервые за многие годы испытывая благодарность и почувствовав, что обретает надежду.
Ласково коснувшись, он приподнял ее подбородок.
— В ответ от вас я кое-чего жду.
— Конечно, конечно.
— Мне хочется, чтобы вы меня любили.
Она-то предполагала что-то конкретное.
— Не уверена, что у меня получится, — сказала она.
— Хочу, чтобы вы попробовали. — Он провел пальцем по ее щеке. Татуировка на его руке казалась темной рядом с ее бледной кожей. — Вам понравится.
— Как можешь ты так говорить? — спросила она в замешательстве. Каждое ее слово было пронизано сомнением. — Как это возможно между нами?
Обхватив ее лицо, он низко наклонился, чтобы глаза их встретились в упор.
— Объяснить не могу. — Он улыбнулся. — Вы меня околдовали.
Она тихонько рассмеялась:
— Ты сумасшедший, я это знала.
Он покачал головой:
— Это чудесное волшебство. Подождите и увидите.
— Какая уверенность, — прошептала она, и в голосе ее прозвучала радость.
— Вам понравится, — пробормотал он. — Поверьте.
Даже если она поверит, думала Сунскоку, это не может продлиться долго.
— Ну, если ты обещаешь… — Она не желала обидеть его, поскольку он ей теперь нужен.
— Боитесь, рискну? — пошутил он.
— Ужасно. Просто до смерти.
— Тогда оставайтесь пока здесь. — И, легко коснувшись губами ее губ, он отошел. — Я обо всем позабочусь.
Обученная держать себя в руках, она быстро овладела собой и улыбнулась:
— Я так рада, что ты поехал со мной.
— Не так, как я. Но предупреждаю, — отрывисто сказал он, — отныне я с вами навсегда.
Чувства ее были в смятении, она смотрела, как он уходит. От его высокой широкоплечей фигуры исходила уверенность, какую она могла только желать.
Она боялась испытать судьбу. И все же — вот она здесь, вместе с отчаянным и беспечным человеком, который предоставляет ей распоряжаться своей жизнью. Не сыграть ли партию в кости?
Ее передернуло. От холода ли? От страха?
Но она довольна, что он с ней и что он умеет смеяться в лицо опасности, а в той части ее сознания, где давным-давно заперта любовь, она позволила пробиться тоненькому лучику радости.
На другое утро вскоре после завтрака милая Айко сидела, согнувшись пополам от боли, с лицом, побелевшим от страха, а дитя, которого она так хотела, было извергнуто из ее тела. Она послала записку Хироаки, умоляя его прийти, но он отделался всего лишь письмецом с сочувственными словами, которое принес ей его личный врач, получивший приказание оставаться у нее до тех пор, пока есть нужда. Главный инспектор сообщал своей любовнице, что, к сожалению, его график заполнен встречами до конца недели.
В то же самое утро Сунскоку и Юкиё ждали, пока подчиненные Хироаки пробудятся от своего противоестественного сна. Для себя они устроили грубую постель на конюшне на тот случай, если самураи преодолеют действие снотворного и появятся среди ночи. Но наступило уже позднее утро, когда прибыли слуги Хироаки; угрюмые, не извинившись, они явно вознамерились продемонстрировать свою власть. Поскольку и Сунскоку, и Юкиё давно привыкли играть разные роли, они никак не отреагировали на грубость полицейских.
Свое высокое положение класс самураев занял при первом сегуне в 1192 году, но со времен битвы Сэкигахары в 1600 году и консолидации власти в руках клана Токугава престиж самураев постепенно ослабевал. Хотя еще до недавнего времени, если самурай считал, что ему нанес оскорбление человек, принадлежащий к низшему классу, воин мог безнаказанно убить этого нечестивца. Люди Хироаки придерживались этих варварских обычаев.
Особой преданности своему начальнику они не выказывали, однако; но приказания Хироаки старались выполнить. Сердито ворча, они издевались над Сунскоку и Юкиё; в конце концов полицейские вскочили в седла, и под свинцовыми небесами отряд пустился в путь.
Зная, что произойдет у его любовницы, и намереваясь держаться от всего этого подальше, Хироаки в то утро рано отправился на работу. Хотя он не часто молился, все же по дороге задержался у святилища и помолился за успех своего предприятия. На этот раз на карту поставлено все, да и награда ждала высокая; так что ему хотелось использовать все способы, чтобы обеспечить и добиться благоприятного исхода поисков.
Обычные средства он уже запустил в ход — его обширная шпионская сеть действовала почти во всей полноте, занимаясь розысками принцессы. Придя на работу, он срочно вызвал к себе секретаря.
Расхаживая взад-вперед, Хироаки предпочел обдумывать позитивные, а не негативные моменты поисков, критически оценивал различные награды, которые его ожидают, если события обернутся так, как он спланировал. Он также пробежал глазами список врагов, которых постарается удалить от двора. Занятие это его позабавило и потешило — он был одержим тщеславием. Приятная передышка от предстоящих пугающих забот чуть расслабила его. Он глубоко задумался, прикидывая, какие новые имения он сможет приобрести на наградные, как вдруг объявили о приходе секретаря; настроение Хироаки от собственных размышлений расцвело, так что он встретил вошедшего улыбкой, что было для него редкостью.
Ухмылка Хироаки потрясла беднягу, и он напряг все свои умственные способности, пытаясь понять, какая хитрость скрывается за фасадом. Уж не пьян ли главный инспектор? Или зловеще пытается сбить его с толку? Или подстраивает западню? Быстро перебрав недавние события, секретарь лихорадочно вспоминал, не напортачил ли он с заданиями начальства.
— Мне нужны новейшие сведения, — бодро заговорил Хироаки. — А также все донесения, поступившие со вчерашнего вечера. — Затем небрежно добавил: — Полагаю, о нашей деятельности никто за пределами конторы не догадывается.
У шпика отлегло от сердца, его страх испарился. Странное поведение начальника объяснилось — главный инспектор беспокоится о последствиях возможного провала.
