Лагерь, еще мгновение назад тихий и сонный, сразу преобразился. Воины вскакивали со своих мест и, не совсем проснувшись, привычно выхватывали мечи. И вовремя. Еще бы немного, и было бы поздно.
Один из вырвавшихся вперед всадников налетел на Гэвина, но тот быстро отскочил вправо, и меч грабителя просвистел мимо. В тот же миг Гэвин нанес боковой удар своим широким двуручным мечом, разрубив до костей ногу всадника. Издав истошный вопль, тот свалился на землю. Испуганная лошадь помчалась дальше и исчезла в темноте.
Воздух наполнился звоном мечей, хриплыми криками воинов, стонами раненых. Казалось, он вибрировал от энергии. Гэвин бился в самой гуще сражения, ведя своих воинов в атаку. Он был полон решимости уничтожить Гилроя, однако ночная темнота мешала ему лично расправиться со своим заклятым врагом.
Пора было кончать с Гилроем раз и навсегда!
Недалеко от Гэвина упал рослый воин. Он сделал два-три быстрых шага сквозь образовавшуюся брешь в линии сражавшихся. Мельком взглянув на поверженного воина, Гэвин с облегчением вздохнул: это был один из грабителей Гилроя.
Как раз в этот момент наступил перелом в ночном сражении. Поняв, что их внезапное нападение сорвалось, а противник превосходит их числом, разбойники бросились врассыпную, укрываясь в густом лесу.
Гэвин с бессильной яростью проводил взглядом убегавших противников. Отдышавшись, он обратился к подошедшему Эйдану:
— Сколько людей мы потеряли?
— Ни одного. Есть раненые, но не тяжело. А все мертвые — это люди Гилроя.
Носком сапога Гэвин перевернул какого-то мертвеца на спину. Ничего не видящие стеклянные глаза смотрели в темный небосвод. На груди убитого зияла ужасная рана, он был разрублен от шеи до сердца.
— Я его не знаю, — сказал Дункан, наклоняясь над убитым и разглядывая его лицо.
— Я тоже. Что ж тут удивительного? — заметил Эйдан. — Гилрою служат одни негодяи и преступники — сброд со всей границы между Англией и Шотландией.
— Надо отдать им должное, — заметил Коннор. — Какими бы негодяями они ни были, они умеют сражаться.
— А также умирать, — буркнул Гэвин. Он был зол на себя и на всех остальных: Гилрой опять убежал, и его опять приходилось ловить. Надо было успокоиться и взять себя в руки. На войне никогда нельзя терять голову, если не хочешь проиграть.
— Их было десятка два-три, — сказал Эйдан, вытер меч пучком травы и листьев, а затем спрятал его в ножны.
— Кто-нибудь заметил, в каком направлении они ускакали? — спросил Коннор.
— Они разлетелись кто куда, как сухие листья под порывом ветра, — усмехнулся Эйдан.
— На север. Они подались на север, — уверенно ответил Дункан.
— Пусть здесь останется двое человек, чтобы позаботиться о наших раненых и похоронить убитых. Всем остальным седлать лошадей. Мы выступаем. Двигаемся на север.
Фиону разбудил неумолкаемый звон церковного колокола. Проснувшись, она не сразу вспомнила, где находится. Вокруг было темно, и она никак не могла понять: если еще не рассвело, то почему так рано бьет церковный колокол?
Окончательно проснувшись, Фиона отодвинула тяжелый полог, закрывавший кровать, и тут же ей в глаза полился яркий свет. Она зажмурилась, через миг открыла глаза и начала осматривать спальню Гэвина.
Она оказалась пуста. Гэвина нигде не было видно. Судя по всему, он так и не вернулся. Вчера она послушно выполнила его приказание и перебралась в его спальню, и, видимо, зря.
В коридоре послышались чьи-то шаги. Фиона напряглась, надеясь, что человек пройдет мимо, и напрасно. Даже не постучав в дверь, в спальню вошла служанка.
Трудно было сказать, кто больше удивился — сама Фиона или служанка, обнаружившая ее в кровати графа.
— Господи, что ты тут делаешь? — раздраженно спросила женщина, оглядывая полуголую Фиону.
Фиона лукаво улыбнулась. Она не собиралась объяснять прислуге, почему она оказалась в постели графа.
— Граф еще не вернулся?
Служанка уперлась руками в бока. Она буквально кипела от негодования.
— С какой стати я должна тебе что-то объяснять?
Раннее утро было не самым удобным временем для выяснения отношений, тем более для препирательств. Фиона, не говоря больше ни слова, спрыгнула с постели и проскользнула в свою собственную маленькую спальню, примыкавшую к покоям графа. Там ее уже поджидала Алиса.
— Сегодня на рассвете в замок вернулось несколько раненых воинов, — быстро зашептала Алиса. — Я слышала, как два оруженосца говорили о ночном сражении.
— А как граф? Он не ранен?
— Не думаю. Ночью на отряд графа напали разбойники Гилроя, это их главарь, но воины графа отразили нападение.
— А где теперь граф?
— Продолжает преследовать Гилроя. Оруженосцы спорили между собой: один говорил, если граф поймает Гилроя, то убьет его прямо на месте, а другой — что Гилроя будут держать в плену, а потом казнят.
Фиона невольно поежилась. Хотя она прекрасно понимала, что с врагами нельзя миндальничать, но жестокие расправы с побежденными всегда вызывали у нее неприятие.
— Как я поняла, Гилрой — заклятый враг графа.
— О, миледи, не все здесь так просто. — Алиса глубоко вздохнула. — Насколько я знаю, Гилрой приходится графу братом.
— Что?
— Да, да. — Алиса энергично закивала головой. — Ну, не родным, а единокровным по отцу.
— Это точно?
— Совершенно точно. У них один отец, поэтому у них такие схожие характеры. Оруженосцы говорили, что Гилрой только называет себя Гилроем, а на самом деле он самый настоящий Маклендон.
— От дружбы до вражды один шаг, — грустно промолвила Фиона. С помощью Алисы она надела зеленого цвета платье, отороченное кружевами и с небольшим шлейфом.
— Все это странно и непонятно, — обронила Алиса, разглаживая складки и ленты на платье. Наступила очередь прически. Горничная аккуратно расчесала и уложила волосы Фионы, украсив их сверху золотым ободком.
Чувствуя себя совершенно готовой к встрече с прислугой замка, Фиона обернулась к Алисе:
— Я тоже не совсем понимаю здешние нравы, но это не повод изменять как нашим привычкам, так и нашим привязанностям. Сейчас я отправляюсь на службу в церковь, чтобы помолиться за здоровье графа и его воинов.
Алиса вяло улыбнулась.
— Хорошее дело — молиться за здоровье близких нам людей. Однако было бы неплохо помолиться за наше благополучие, миледи. Боюсь, помощь Господа нам нужна даже больше, чем графу.
Когда Фиона вошла в церковь, в ней уже было полно народу. Пытаясь отыскать свободное место, она устремилась к алтарю, стараясь быть как можно более незаметной. Несмотря на все усилия, ее появление в церкви осталось не только незамеченным, но вызвало перешептывания, косые неприязненные взгляды и откровенный нездоровый интерес.
