– В таком случае пусть их приготовят немедленно. Вещи жены поместите вместе с моими.
Этот приказ вновь заставил Эмили выставить колючки. При одной мысли о ночи, проведенной в гостинице, ее лицо сразу начинало гореть. И этр при том, что она отказалась от близости с ним.
– Я предпочла бы спать в своей спальне.
Взгляд Стивена схлестнулся с ее взглядом в яростном поединке. Но Фарнсворту он спокойно сказал:
– Выполняйте приказание.
Эмили замерла. Так, значит, он зол на нее. Тем не менее она нисколько не сожалела о принятом решении. Слишком много между ними нерешенных проблем и вопросов, на которые нет ответов. У нее еще будет время поспорить об этом.
Виктория проснулась и заплакала, вытирая кулачками глаза. Ройс ничего не сказал. Он вообще старался держаться незаметно и по большей части прятался за юбками Эмили.
– Фарнсворт, приготовьте сначала комнаты детей, – попросила Эмили. Дети были совершенно измотаны дорогой. – Есть хочешь? – спросила она у Ройса. Несколько часов назад они поужинали в какой-то деревне, и мальчик покачал головой. – Тогда давайте-ка оба ложитесь спать. Завтра утром вы почувствуете себя лучше.
Лицо Ройса приобрело встревоженное выражение, он остановился и дернул.Фарнсворта за рукав.
– А мой папа не появлялся, пока меня не было? Дворецкий недоуменно моргнул.
– Прошу прощения? – Он бросил на Эмили и Стивена вопросительный взгляд.
Она покачала головой, посылая ему молчаливое предупреждение:
– Ройс, уже поздно. Мы ведь уже говорили об этом.
– Он не оставил бы нас здесь навсегда. Он обязательно вернулся бы за нами. Я знаю.
Стивен взял мальчика за руку:
– Пора спать, Ройс.
Мальчик вырвал руку, попытавшись одновременно побольнее пнуть Стивена в голень.
– Вы не можете приказывать мне! Вы мне не отец!
– Твой отец умер, – негромко проговорил Стивен. – А ты своими истериками только позоришь его память.
Ройс издал неистовый рев и заколотил кулаками по руке графа.
– Отпустите меня! Я не хочу спать!
Стивен не обратил на это никакого внимания, лишь сказал Эмили:
– Я присмотрю за ним.
Ей отчаянно хотелось вмешаться. Неужели Стивен выпорет мальчика за истерику? Однако решительное выражение на лице Стивена говорило о том, что дальнейшие разговоры будут бесполезны.
Когда вопли наверху неожиданно стихли, Эмили по-настоящему встревожилась. Ее не отпускала мысль о том, что граф мог сделать с мальчиком что-то ужасное.
– Твоей тети здесь нет, защитить тебя некому, так что можешь замолчать, – сказал Стивен Ройсу. – Если и дальше не будешь слушаться, получишь хорошую трепку.
Надо сказать, прежде ему ни разу не приходилось наказывать непослушных детей, да и желания заниматься этим не было никакого. Но, как он и надеялся, угроза сработала. Ройс перестал вырываться и завороженно уставился на Стивена. Причем смотрел он отнюдь не со страхом, скорее с любопытством.
– Что это такое?
В пылу борьбы Ройс схватился за рубашку Стивена и немного спустил ворот. Скорее всего, он заметил краешек татуировки.
Стивен повернулся и показал татуировку целиком.
– Видел такую раньше? Ройс энергично кивнул:
– У папы была такая.
Интересно. Хотя это ничуть не приблизило Стивена к пониманию смысла рисунка, неизвестно откуда появившегося на его теле, возникал логичный вопрос: не следует ли винить в пропаже груза и прибыли Карстерса или Холлингфорда?
– А знаешь, что это означает? Мальчик помотал головой:
– Я просил папу разрешить и мне сделать такую, но он сказал, что пока нельзя. Вот когда я стану старше...
– Твой отец был прав.
– Но я уже стал старше, – заявил Ройс.
– Недостаточно.
Даже ложась в постель, Ройс продолжал смо-греть на Стивена сердито.
– Вы мне все равно не нравитесь!
– Ты мне тоже. Спи.
– А вы теперь мой дядя, да? – поинтересовался Ройс. – Я не хочу этого.
Вообще-то Стивен совсем не думал об этом, но мальчик был прав.
– К моему огромному несчастью, я действительно теперь твой дядя.
– Но если вы умрете, то больше не будете мне дядей, – предположил Ройс.
– Собираешься прикончить меня? Ройс секунду подумал.
– Пока нет. Вот когда стану старше...
– Ты меня успокоил. Зная это, я буду лучше спать по ночам. Не забудь, кстати, заранее сообщить мне, когда соберешься убивать, хорошо?
Ройс закрыл глаза, и на губах его появилась зловещая улыбка. Стивен покачал головой и аккуратно прикрыл за собой дверь. Дальше по коридору было слышно, как заходится в крике Виктория.
Не обратив на шум никакого внимания, Стивен направился в свою комнату. Его багаж находился уже там, Фарнсворт позаботился. А вот вещей жены нигде не было видно.
Ну почему Эмили так упряма? Стивен открыл дверь в ее прежнюю комнату и обнаружил там ее потертый саквояж. А заглянув внутрь, убедился, что содержал он только ее старые черные платья и бледно-лиловое бальное платье из накрахмаленной кисеи. Она не взяла с собой ни обычных платьев, которые он покупал для нее, ни драгоценностей.
А сегодня ночью он заставил ее плакать. Он был совершенно не готов к ее слезам после всего, что произошло. Хоть она и сказала, что он не сделал ей больно, сам Стивен думал иначе.
Он сделал ей очень больно, тем, что не смог вспомнить ни свадьбы, ни первой брачной ночи с ней. И на семейном балу, когда не представил ее обществу как свою жену.
Стивен скинул дорожную одежду и переоделся в шелковый халат. Потом налил себе хереса из графина и сел в кресло. Судя по доносившимся снаружи звукам, Виктория все еще не успокоилась.
Он положил ноги на скамеечку и устроился поудобнее. Интересно, есть у него хотя бы какой-то шанс завоевать любовь Эмили? Он-то думал, что подарки, платья и драгоценности сделают ее счастливой, а она даже не взяла ничего с собой. Стивен неожиданно понял, что почти ничего не знает о своей жене. Только тетрадь с кулинарными рецептами вызвала у нее благодарную улыбку.
Время шло, а Эмили не появлялась. Детский крик иногда затихал, но через несколько минут разражался с новой силой. Стивен не знал, что происходит, но положение требует его вмешательства.
Виктория рыдала, сморщив личико в гримасе. Эмили пыталась качать ее, и никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной.
Она прошла через всю детскую из конца в конец, положив девочку на плечо и осторожно покачивая. В новом положении крики Виктории немного ослабли, и она обхватила ручонками шею Эмили.
Ей пришлось пройти по комнате еще раз шесть, прежде чем вопли малышки стихли и сменились иканием. Постепенно глазки Виктории закрылись, и Эмили на цыпочках направилась к кроватке. Но стоило ей положить девочку, как вопли возобновились с новой силой. Эмили опять взяла ее на руки и принялась баюкать. Как могла она думать, что справится? Как могла верить, что из нее получится хорошая мать, если она не способна даже уложить ребенка спать?
