Туги была медсестрой всю войну и только недавно вернулась в свой дом в доках. Она приводила свои дела в порядок, когда получила письмо от своей двоюродной сестры Элизабет Клэвер.
Письмо было срочное и для Туги, умевшей читать между строк, показалось отчаянным.
«Пожалуйста, разреши мне повидаться с тобой, кузина Сьюзан, — писала Элизабет. — Мне нужны твой совет и твоя помощь. Пожалуйста, дай мне знать как можно скорее, когда я могу приехать в Лондон и поговорить с тобой».
Туги написала в ответ, приглашая кузину на ленч через два дня. Та приехала еще раньше. Элизабет Клэвер в свои двадцать семь лет была очень необычным человеком. Умная, начитанная, с хорошим вкусом, она при этом была болезненно чувствительной и мистически настроенной.
— Ты должна помочь мне, Сьюзан, — сказала она, сжимая ее руки. — Только ты можешь сказать, что мне делать, потому что ты смогла принять решение в молодости. Ты пошла своим путем, не обращая внимания на то, что о тебе подумают другие.
— И ты хочешь поступить так же? — спросила Туги.
Элизабет кивнула:
— Но я не хочу работать так, как ты. Причина в другом.
— В чем же?
— Я влюбилась, — призналась Элизабет. — Вся семья в ужасе. Они запретили мне встречаться с ним. Они говорят, что если я выйду за него замуж, то они порвут со мной все связи.
На секунду она замолчала, потом тихо засмеялась:
— Видишь ли, я хочу выйти замуж за человека, который только что купил «Клэверли».
— Да, я помню, что имение продали. Мне очень жаль.
— Да, это грустно, потому что оно принадлежало семейству Клэверли почти триста лет, но мы больше не можем позволить себе жить там. Дом в ужасном состоянии и требует ремонта.
Когда тот человек пришел к моему отцу и предложил ему фантастическую цену, то папа почувствовал, что не сможет отказаться. Кроме того, ты же знаешь, что мой брат Тедди был убит на войне и унаследовать «Клэверли» некому.
Элизабет помолчала, затем добавила:
— Вот так я и познакомилась с ним… с человеком, которого люблю. Он пришел покупать наш дом. Отец возненавидел его, конечно, даже раньше, чем увидел, поэтому меня попросили все ему показать. Мы разговорились. О, кузина Сьюзан, я поняла тогда, что он совершенно не похож ни на кого из моих знакомых.
— И вы влюбились друг в друга?
— Да, с первого взгляда.
— Но почему семья так настроена против него?
Элизабет выразительно взмахнула руками:
— Я этому не очень удивилась. Во-первых, он намного старше меня; во-вторых, он человек из народа. А зная мою семью, ты поймешь, что это значит для них.
— И он покупает «Клэверли»?
— Он уже купил его. Мы должны выехать оттуда в течение месяца, но я собираюсь остаться.
— А ты действительно уверена, что поступаешь правильно, собираясь выйти за него замуж?
— Совершенно уверена! Я люблю Нормана, и он любит меня.
Туги удивилась:
— Как его зовут?
— Норман Болтис. Он глава компании «Болтис мотор» в Мелчестере.
Норман женился на Элизабет, и Туги приезжала на их свадьбу.
Увидев его снова после долгих лет разлуки, она подумала, что большая часть его целеустремленности и жизненной энергии все еще не покинула его.
Но в свои сорок семь Норман сильно отличался от того юноши, каким был двадцать лет назад. Он прожил нелегкую жизнь.
Он любил Элизабет, но его бесило то, что ее семья не пожелала принять его. Он был очень богат и верил в силу своих денег.
А то что семейство Клэвер вычеркнуло Элизабет из своей жизни за то, что она вышла замуж за человека низкого происхождения, ранило его душу больше, чем он смел признаться даже самому себе. Поэтому он затаил ненависть против них, которую перенес и на саму Элизабет.
Он сделал ее безнадежно несчастной. Они прожили вместе три года, а потом Элизабет сбежала от него.
Туги видела их несколько раз за эти три года, и ей было очень жалко Элизабет, потому что она была слишком хрупка для этого грубого мира. Любовь не смогла сгладить ту огромную разницу, которая существовала между ней и ее мужем. Они были устроены слишком по-разному, а когда оба обнаружили это, то между ними уже не оставалось ничего общего.
Но и Нормана Туги тоже жалела. Если бы он полюбил кого-нибудь в юности, то смог бы стать совсем другим человеком. Но у него тогда не было времени на женщин.
Элизабет была несчастна, но и Норман был несчастен не меньше, чем она. Правда, он мог убегать на свои фабрики и забывать о любви в мире бизнеса, где его репутация крепла год от года. Он становился все богаче и богаче.
Когда наступил конец и Элизабет больше не могла мириться со своим несчастьем, она пришла к Туги в полном отчаянии:
— Я потеряла все — семью, людей, которых я люблю и которые любят меня, мужа!
Туги тогда не нашлась что сказать. Она только протянула руки и крепко обняла Элизабет. С тех пор как Элизабет сбежала от Нормана, Туги больше его не видела.
— Бедный Норман! — произнесла Туги вслух, когда машина повернула к воротам «Клэверли».
По обеим сторонам великолепных ворот времен Регентства, украшенных каменными леопардами, стояли две небольшие сторожки.
В парке поместья огромные деревья бросали густую тень на зеленую траву. Впереди был виден «Клэверли», похожий на волшебный дворец из сказки.
Машина подъехала к входной двери. Туги медленно вышла, и у нее перехватило дыхание.
Когда она была здесь в последний раз? Тогда она еще совсем легко взбегала по ступеням, желая увидеть Элизабет.
Дворецкий провел Туги в гостиную. Это была любимая комната Элизабет. Как хорошо она помнила ее!
Сейчас она выглядела унылой и чопорной. Туги подумала, что ни одна другая женщина, кроме Элизабет, не могла бы украсить это место одним своим присутствием.
— Я сообщу сэру Норману, что вы здесь, — сказал дворецкий и закрыл за собой дверь.
Туги прошла к камину в дальней части комнаты. Вдруг ее охватили тревога и страх. Разумно ли было ей приезжать сюда?
Она уже была готова повернуться и уйти, но внезапно дверь открылась, и вошел сэр Норман Болтис, седой, морщинистый и очень худой.
Первое впечатление испугало Туги. Как он постарел! Он даже показался ей ниже ростом, чем раньше, но потом она поняла, что он просто нервничает и не уверен в себе.
Как хорошо она знала его манеру поджимать нижнюю губу и прищуривать глаза! Это заставляло тех, кто видел его впервые, думать, что он выше ростом.
Но Туги помнила, что он поступал так только из робости. Тревога и беспокойство тут же покинули ее. Она пошла ему навстречу, раскрыв руки для объятий.
