Когда он наконец откланялся, воцарилось неловкое молчание. Стивену было ясно, что его присутствие мешает искреннему обмену мнениями, однако он не спешил с уходом.
– Любопытный субъект, – с присущим ему либерализмом изрек мистер Фергюсон. – Разумеется, не следует спешить с выводами. Жаль, что Брук перебил его на самом интересном месте.
– А фортепьяно? – при одном воспоминании миссис Торп вздрогнула. – Вы слышали фортепьяно?
– Во всяком случае, – хозяин дома обратился к Стивену, – мы у вас в долгу за интересно проведенный вечер.
– Не стоит благодарности, – ответил Стивен. – Это я должен выразить вам свою признательность за проявленное терпение. Мсье Густав – большой оригинал.
– Не то слово, – сухо заметил Слейни-Смит.
Стивен бросил на него быстрый взгляд, но успокоился, когда Слейни-Смит добавил:
– Разумеется, существует научное объяснение этого феномена. Например, телепатия. Телепатия плюс мелкая подтасовка.
К разговору подключился Прайди:
– Надеюсь, вы удовлетворены? Странно, что вы не стали колоть его булавками, чтобы убедиться, не колдун ли он.
Остальные трое или четверо мужчин не удостоили его ответом, но оживленно заспорили между собой, как это все-таки могло произойти.
– Благодарю вас, миссис Фергюсон, – тихо промолвил Стивен, – за то, что пригласили меня к себе домой. Это большая честь. До сих пор я чувствовал себя в Манчестере очень одиноко.
– Вы здесь постоянно живете?
– Не совсем. Мне приходится много ездить. Отец купил дом в Моссайде. Но вообще-то большую часть дня я провожу в городе.
Наступила пауза. Корделия собралась уходить, но Стивен удержал ее.
– Хотя я все время на людях, однако не так-то легко завожу друзей. Предчувствие говорит мне, что в вашем лице я смогу приобрести друга.
– Да, конечно, – согласилась Корделия. Ее немного беспокоили искры восхищения в глазах Стивена. Такой человек наверняка чувствует себя как рыба в воде в любой компании. Трудно поверить, что ему действительно нелегко сходиться с людьми.
Тем временем Фредерик пробормотал себе под нос:
– Интересно, обратил ли кого-нибудь этот эксперимент в новую веру?
Его брат услышал и проворчал в ответ:
– Нельзя обратить того, кто уже верует.
– Ты веришь в спиритизм? Мне показалось, ты даже не проявил интереса.
– Я не верю в спиритизм, но верю в загробную жизнь и духов. Ты бы тоже поверил, если бы знал Библию так же хорошо, как хвастаешь.
Корделия в тревоге нахмурила брови. Не часто случалось, чтобы Прайди бросал вызов брату – да еще при посторонних. Стивен поспешил снова переключить ее внимание на свою особу:
– Я был бы счастлив, если бы вы с мужем как-нибудь посетили "Варьете". Мы стремимся поднять художественный уровень и превратить наш театр в респектабельное заведение.
– Благодарю вас.
– Вы куда-нибудь выезжаете по вечерам?
– Нет. Только изредка в филармонию.
– Вот как? Я сам регулярно посещаю концерты. Постойте… Когда у нас следующий концерт?
– Кажется, в будущий понедельник.
– Ну конечно. Я же заказал билеты. Может быть, вы с мужем составите мне компанию?
– Спасибо. Но с нами, как правило, ездит отец мужа.
– Само собой, я приглашаю и его. Могу я заехать за вами?
Это "за вами" прозвучало так, словно относилось к ней одной.
– Прошу вас, мистер Кроссли, не считайте это решенным делом. Я не могу отвечать за Брука и мистера Фергюсона.
Мисс Гриффин встала – отчасти затем, чтобы не дать разразиться грозе, – и это послужило сигналом для остальных. Стивену так и не удалось уговорить Фергюсонов принять его приглашение посетить "Варьете", но он был бесконечно счастлив, что они будут вместе на концерте. Он снова увидит Корделию!
Всю обратную дорогу Слейни-Смит молчал, и Стивен почти физически ощущал, как его привыкший логически мыслить мозг бьется над загадками этого вечера. Прежде чем расстаться, Стивен пригласил старика еще раз посетить вместе с ним в субботу "Сад Помоны". Это исключило последнюю возможность для Слейни-Смита столкнуться с Великим Клодиусом, прежде чем тот увезет в Ливерпуль "Исчезающую леди".
В следующий раз он навестил Фергюсонов в пятницу. Не очень-то осторожный шаг с его стороны, но он не мог выбросить Корделию из головы.
Дверь открыла горничная, а не дворецкий с бакенбардами, и сразу пошла посмотреть, дома ли миссис Фергюсон, а он остался в холле, смущенно теребя шляпу. В гостиной послышались голоса; Стивен через весь холл бросился туда и чуть не налетел на горничную, которая, стоя к нему спиной, докладывала хозяйке о его приезде.
– Прошу прощения, – пробормотал он, глядя поверх ее головы на Корделию. – Виноват, миссис Фергюсон, но мне послышалось, будто ваша горничная предложила мне следовать за ней.
– Ах вот что, – щеки молодой женщины покрылись легким румянцем. – Ничего, мистер Кроссли. Патти, можете идти.
Девушка подавила в себе раздражение и вышла. Стивен тотчас заговорил:
– Клянусь, я не собирался быть назойливым, но мне подумалось: ваш муж плохо себя почувствовал после сеанса, вот я и решил заехать, справиться, все ли в порядке.
В глубине души он злился, что непосредственность влюбленного делает его грубияном в ее глазах. Так ему никогда не завоевать ее дружбу.
Стивен обратил внимание на то, что на столе поверх бархатной скатерти постелена клеенка, а на ней рассыпаны какие-то медные и бронзовые колесики, шестеренки и перевернутый вверх дном деревянный футляр. Сама Корделия надела поверх кашемирового платья черный шелковый фартук с оборками.
– Спасибо, не беспокойтесь, – она хотела сказать, что у Брука болит горло, но ее что-то удержало. – Садитесь, пожалуйста, мистер Кроссли.
– Мне очень неловко: я помешал…
– Это всего лишь часы.
– Да, вижу. Что вы с ними делаете?
– Чищу.
– Странное занятие. Я бы сказал, оригинальное.
– Ну что вы… Кажется, пошел дождь?
– Так, слегка покапало. Должен признаться, я не разбираюсь в механике.
– Дядя Прайди пошел без пальто, – задумчиво произнесла Корделия и подошла к окну. В глазах сверкали затаенные огоньки.
– Боюсь, миссис Фергюсон, что, если вы не продолжите свою работу, мне придется откланяться, чтобы не мешать.
Она взяла в руки одно зубчатое колесико, радуясь предлогу не смотреть на гостя. Ей было ясно – с того самого вечера, – что этот красивый, много повидавший и на редкость энергичный молодой человек влюбился в нее – или вбил себе в голову, что влюбился. Надо быть слепой, чтобы не заметить. Корделия была в одно и то же время польщена, взволнована и не слишком уверена в себе.
