Она уже стала засыпать, когда снаружи раздался сдавленный женский плач. Дженни встала с топчана и выглянула за дверь. К вардо Мануэля без его разрешения никто не смел приближаться. Охрана – два немых цыганских паренька – была на месте. В темноте-Дженни различила две приближающиеся к кибитке фигуры. Одна из них, судя по развороту плеч, могла принадлежать только Мануэлю. С ним была женщина, он тащил ее за руку. Дженни узнала Марту.
– Мануэль, пожалуйста, прости! Я так тебя люблю!
– Заткнись!
Итак, первое предположение Дженни о том, что Мануэль решил оказать Марте мужское внимание, оказалось ошибочным.
– Она тебя околдовала! – Марта потянула его за рукав. – Посмотри на меня! Разве не я предназначена тебе в жены?
Господи, да я вообще засомневалась в том, что ты меня вытащишь после того, как ты ее спас!
– И не надо было тебя спасать! Сгнила бы за свое предательство в тюрьме!
– Что я должна сделать, чтобы доказать свою невиновность?
– Ты не можешь ее доказать, потому что это не так! Марта потеряла терпение.
– Поцелуй меня! – крикнула она, схватив его за волосы и развернув к себе. – Целуй меня! Или ты весь свой пыл на нее потратил? Целуй меня, черт тебя дери!
– Сейчас ты узнаешь крепость моих поцелуев, – прорычал Мануэль и ударил ее по лицу.
Не удержавшись на ногах, Марта покатилась по траве. Покачиваясь, она попыталась подняться, но Мануэль ударом сбил ее с ног.
– Я бы ноги тебе выдрал, я бы раздробил все твои кости одну за другой, если бы она погибла или какой-нибудь грязный индюк воспользовался ею. Вот тогда бы ты узнала, каков я в гневе.
Распалившись, Мануэль ударил Марту в висок, и она упала, ударившись головой о курятник. Пеструшки закудахтали и подняли переполох.
Дженни больше не могла оставаться безучастной. Она спрыгнула из кибитки на траву, залитую лунным светом.
– Перестань! Ты убьешь ее! – воскликнула Дженни. Мануэль обернулся. Глаза его налились кровью. Он был вне себя от ярости и уже не мог внимать голосу рассудка.
– Убирайся отсюда, горджио! Не лезь в наши цыганские дела!
– Ты не должен ее убивать, Мануэль, какое бы зло она мне ни причинила. Не бери грех на душу.
– Думаешь, я никогда не убивал прежде? – заревел он, ударив Марту по виску. – Думаешь, убийство этой жалкой шлюхи может еще сильнее отяготить мою душу?
– Ради Бога, не убивай ее! Ты же видишь – она без сознания! – закричала Дженни, стараясь вырвать у Мануэля из рук обмякшее тело Марты.
Мануэль опустил глаза на женщину, которую каждый из них тянул в свою сторону. Она была похожа на громадную тряпичную куклу. Гнев Мануэля утих, и он отпустил Марту. Она тяжело, как куль с песком, повалилась на землю.
Когда Мануэль обернулся к Дженни, она почувствовала сильный запах спиртного.
– Ты ангел, горджио, – пролепетал он. – Ты просто святая. Уважающая себя цыганка умоляла бы меня забить ее насмерть за то, что она сделала.
– Да уж, ангел, Мануэль, – повторила Дженни, склонившись над обмякшим телом цыганки.
Черные волосы девушки слиплись от крови. Страх холодной змеей прокрался в сердце Дженни. Марта, кажется, умерла! Но нет, на шее еще прощупывался пульс.
– С ней все будет в порядке, – словно оправдываясь, пробормотал Мануэль. Прислонившись к стене кибитки, он ошалело оглядывался, потирая щеку. Он все еще был не в себе – то ли события последних суток так на него повлияли, то ли количество выпитого.
– Отнеси ее Розе.
– Нет.
– Сделай это немедленно! Если не поторопиться, она умрет – разве не видишь, ты проломил ей голову!
– Господи, все бабы одинаковы, – пробормотал Мануэль, взваливая Марту себе на плечо.
Роза при виде Мануэля и бровью не повела.
– Так ты все же сам свершил правосудие, – сурово подытожила она, глядя на безжизненное тело девушки. – Заноси ее в вардо.
Дженни встретилась глазами со старой цыганкой и вздрогнула – столько было в них ненависти.
– Марта будет жить? – осторожно спросила Дженни.
– Разве ты забыла пророчество? Ей надлежит стать женой Мануэля.
Дженни зябко новела плечами. Роза не могла не понимать, что только ее, Дженни, вмешательство остановило Мануэля. И тем не менее ничего, кроме враждебности, в голосе Розы она не услышала.
Мануэль уже пошел прочь, что-то бормоча себе под нос. Дженни хотела было последовать за ним, но Роза остановила ее, схватив за плечо.
– Когда-то я думала, что смогу полюбить мою новую Джози, – прошипела она. – Но я ошибалась. Ты горджио и никогда не будешь нашей. По твоей милости я узнала о Мануэле много такого, чего бы мне знать не хотелось, и все это зло в нем могло бы так никогда и не проснуться, если бы не ты. Ты приносишь одни несчастья.
Дженни подняла глаза и ясно, отчетливо прочла в ее взгляде, что та знает все – это она подслушивала под дверью вардо в тот день, когда Дженни призналась Мануэлю в том, что помогла Берте бежать. Но это был сущий пустяк в сравнении с тем, в чем признался Мануэль. Он был на стороне горджио, как и она, Дженни. Розу предали самые близкие ей люди.
Первые же слова Мануэля на следующее утро заставили Дженни испытать тревогу. Он велел ей никуда не отлучаться от кибитки до его возвращения.
– И как долго продлится мое заключение? – спросила она, безошибочно угадав перемену к худшему в его настроении. Впрочем, все началось еще ночью. Мануэль не сказал ей ни слова с тех пор, как она вернулась от Розы. Сейчас он молча надевал свой лучший наряд, готовясь отправиться в Лондон.
– Меня не будет большую часть дня, а я не хочу подвергать тебя опасности. Во-первых, констебли могут тебя разыскивать, а во-вторых, кто знает, что еще может выкинуть Марта.
– Марта едва ли на что-то способна после того, что ты с ней сделал!
Мануэль больно схватил Дженни за руку.
– Послушай, или ты пообещаешь мне, что не будешь отходить от вардо, или я привяжу тебя к топчану. Да, пожалуй, я лучше тебя свяжу.
С этими словами он одним движением перехватил обе кисти девушки одной рукой, в другой словно по волшебству оказалась веревка. Как Дженни ни визжала, как ни выворачивалась, Мануэль был намного сильнее ее.
– Ну вот – руки, ноги связаны. Если ты не хочешь, чтобы я тебя и впрямь к топчану привязал, ты будешь Меня слушать, а рот держать на замке.
Дженни начала было кричать и ругаться, но Мануэль оторвал кусок от простыни и завязал ей рот.
– Ну вот, так будет лучше для тебя же самой. – Мануэль задержался около нее, не в силах отказать себе в удовольствии погладить ее по шелковистым волосам. – Еду тебе принесут, если я не вернусь к вечеру. Если все пойдет гладко, – добавил он, сняв со вбитого в стену гвоздя шляпу с плюмажем, – у нас хватит серебра, чтобы одеть тебя с головы до ног в шелка и атлас.
