Улыбаясь очередной байке Чарли, Кейт подавала на стол.
Лишь поздно вечером, когда Коул и Леви уже отправились спать, Кейт снова представилась возможность поговорить наедине с их отцом.
Выйдя из спальни сыновей, Джонатан сел за стол напротив нее.
— Все еще обсуждают свою «змеищу». Кажется, я убедил их не ставить на нее силков — впрочем, она, может, и сама додумается переползти в другое место.
Кейт подняла голову от штопки.
— Бедная змея! Если они всерьез за нее возьмутся, мне ее жаль!
— Мне тоже. — Джонатан, посмеиваясь, открыл свою расходную книгу и надел очки. Несколько минут тишину кухни нарушал лишь скрип его пера.
Наконец Кейт собралась с духом и отложила работу.
— Джонатан! Хочу вернуться к тому утреннему разговору.
В его глазах мелькнул лукавый огонек.
— И слышать не хочу! Этак вы, пожалуй, скоро вырядитесь в штаны, станете курить сигары и маршировать по улицам заодно с суфражистками.
— С какими суфражистками?
— Речь ведь шла об избирательном праве?
— Ах нет, я имею в виду не что г разговор, а тот, что был до него.
— А-а… — Огоньки в синих глазах погасли.
— Не знаю даже, с чего начать…
— Я ждал этого разговора, — со вздохом признался Джонатан.
— Ждали?..
Он снял очки и потер переносицу.
— Видите ли, иногда я увлекаюсь и делаю нечто такое, о чем потом…
— Джонатан…
— Нет, дайте мне договорить! Мне нужно было тогда сразу извиниться, но…
— Джонатан, я жду ребенка.
— Я подумал, что, может быть, будет лучше… Чт… Что?
— У меня будет ребенок.
— Ребенок? — Он побледнел. — Боже милостивый!
— Нужно было сказать вам об этом раньше, но я никак не решалась…
— Когда?
— Н-ну… — Она запнулась, обескураженная его реакцией. — Точно не знаю, но думаю, в феврале.
Джонатан моргнул. До февраля было уже не так далеко.
— В феврале? Значит, ребенок от мужа? От удивления Кейт даже открыла рот.
— Конечно, от Брайана. От кого же еще… — Внезапно она поняла, что он имел в виду, и, ахнув, вскочила на ноги. — А вы подумали, я нагуляла его в «Золотой шпоре»?
Джонатан встал и, не смея признаться, что он именно так и подумал, неуверенно протянул к ней руку.
— Но, Кейт…
— Так вы все-таки считаете меня проституткой. — Она говорила тихо, почти шепотом, но ее голос дрожал от боли и гнева. — Вот почему вы меня поцеловали? Потому что… проститутке… одним поцелуем больше, одним меньше — невелика важность? — Тут голос изменил Кейт, она отвернулась и сердито смахнула бегущие из глаз слезы.
— Ради Бога, Кейт. — Джонатан хотел тронуть ее за плечо, но, поразмыслив, сжал пальцы в кулак и опустил руку. — Я никогда не считал вас проституткой, — тихо сказал он. — Но мало ли что могло случиться с вами в «Золотой шпоре». Я ведь понимаю, что некоторые мужчины не спрашивают согласия… А, в общем, я не собирался выяснять, кто отец ребенка.
Наступило долгое томительное молчание, потом Кейт еле слышно, так что Джонатан с трудом разобрал, спросила:
— Значит, мой ребенок не помешает вам? Я могу остаться?
— Можете ли вы остаться? О Господи, Кейт! А вы ждали, что я вас выгоню? Да я вообще не знаю, что бы мы без вас делали!
— Я… благодарю вас. — Она не нашлась, что еще сказать. — Думаю, мне лучше теперь пойти спать. Я что-то устала.
Джонатан проводил ее взглядом и, когда дверь за ней затворилась, тихонько выругал себя: разве так нужно было принять ее новость? Ребенок, Боже… Зажмурив глаза, он увидел перед собой свою жену. Мэри делилась с ним радостью: она снова беременна! Она была так счастлива… Несколько минут он стоял неподвижно, вглядываясь в прошлое.
Среди ночи Кейт неожиданно проснулась. В первую минуту она не могла понять, что ее разбудило, но вскоре послышался тот же звук. Это был слабый вскрик, почти стон. Наверное, захворал кто-то из ребят. Она проворно поднялась и на цыпочках подошла к двери.
Выглянув в кухню, она обомлела: за столом, уронив голову на руки, сидел Джонатан. Стон послышался снова, и Кейт в тревоге поспешила к столу.
— Джонатан, что случилось? — тронув его затылок, спросила она.
Джонатан поднял голову и уставился на нее мутным взглядом.
— Кейт?
Только сейчас она заметила на столе, рядом с открытой расходной книгой, пустую бутылку и уловила тяжелый сладковатый дух виски.
— Вы же пьяны!
— Эт точно. Видит Бог: я оч-чень старался. — Вздохнув, он отвалился на спинку стула. — Жалко, не помогло. Бутылка кончилась.
— Боже мой! Еще немного — и вы упились бы до беспамятства!..
— Я и хотел.
— Господи, да зачем?
Он попытался сосредоточить взгляд на Кейт, но непослушная голова все время клонилась набок.
— Как зачем? Чтобы забыть. Ты разве никогда не скучаешь по своему Брайану, так что сил нет терпеть?
— Да, но я не напиваюсь при этом. — Лицо ее смягчилось. — Вспомнили жену?
— Мэри, маленькая моя… — Джонатан закрыл глаза, лицо его болезненно дернулось. — Боже, как я тоскую по ней.
— Я знаю, Джонатан, — сказала Кейт. — Но виски тут не поможет. Идите-ка лучше спать.
— А что, уже поздно? — Его взгляд уперся в ее ночную рубаху.
— Очень поздно.
С тяжелым вздохом он поднялся со стула — и еле устоял на ногах.
— Ладно, — сказала Кейт. — Обопритесь на меня, я вас доведу.
Кейт крепко обхватила его, и он тут же повис всей своей тяжестью на ее руке, отчего она сама чуть не осела на пол. Вдвоем они кое-как поковыляли в его комнату.
— Ах, Кейт, ты такая нежная, восхитительная, — шептал он, тихонько лаская губами завитки ее волос. От его горячего дыхания внутри у него что-то перевернулось, но лесть не произвела на Кейт ни малейшего впечатления.
Пока Кейт, лавируя, пыталась провести его через узкую дверь, он налетел на косяк, и оба чуть не рухнули на пол.
— Да, сейчас я пьян. Но, когда я впервые тебя увидел, я был как стеклышко. В том твоем красном платье ты… Черт побери, если только женщина может быть создана для любви… — Он рухнул на кровать. — Счастливец был твой Брайан.
Эти слова обдали Кейт горячей волной наслаждения, которую, впрочем, пришлось тут же отклонить, потому что надо было сдергивать с Джонатана сапог. Глаза его уже закрылись, голова свесилась набок, из чего Кейт заключила, что он заснул. Она с улыбкой стащила второй сапог и укрыла Джонатана покрывалом. В неясном свете луны он был невообразимо красив, но его красота почему-то казалась очень уязвимой. Не удержавшись, Кейт нагнулась и отвела с его лба непослушную прядь.
— Прости меня, Мэри, — пробормотал он сквозь сон. — Прости.
Кейт вздрогнула. Какое-то время она молча смотрела на него, потом дотронулась рукой до его щеки.
