И это привело ее в большее смятение, нежели приступ дурноты.
Положение становилось все более щекотливым. К счастью, когда Кэтрин попробовала выпрямиться, он не стал ей препятствовать. Только его ладонь продолжала скользить по шелку платья, по ее спине, и глаза его все так же заботливо не отрывались от ее лица.
— Простите меня, что я поставила вас в столь неудобное положение, — проговорила она, снова с трудом сдерживая слезы.
— Неудобное положение? — беззаботно отозвался Эван. — Вот это? Я с удовольствием всю жизнь пробыл бы в таком положении — на коленях у ваших ног. На мой взгляд, в этом нет ничего неудобного.
И как он еще мог шутить после случившегося?
— Н-е-ет, я не об этом. Я имела в виду…
— Догадываюсь, что вы имели в виду. — Легкая тень скользнула по его лицу. — Простите мне мою неуместную шутку. Я просто хотел подбодрить вас.
У Кэтрин не хватало духу посмотреть ему в глаза, поскольку она не была уверена в том, какое впечатление произвели на Эвана слова сэра Хью — все эти дикие обвинения в ее адрес.
— Представляю, кем вы меня считаете… Эван поднес кончики ее пальцев к губам:
— Я считаю вас женщиной, которую несправедливо обидели. И которую к тому же весьма мало понимают окружающие.
Но Кэтрин стало только хуже от его слов. Ведь часть из сказанного сэром Хью было все же правдой. Поскольку она поверила в семейное проклятие, значит, смерть Вилли произошла отчасти по ее вине. Понимание этого заставило ее, не думая о последствиях, выпалить:
— Как вы можете так уверенно судить обо мне, если мы едва успели познакомиться?
Еще одна слезинка скатилась по ее щеке, и Эван вытер ее большим пальцем, но не убрал руки. Медленным движением он обвел щеку Кэтрин до подбородка.
— Вы правы, — проговорил он вдруг осевшим голосом. — Я не очень хорошо знаю вас. И, наверное, самое время исправить эту оплошность.
Кэтрин вскинула глаза, и во рту у нее пересохло, когда она увидела, как смотрит на нее Эван. Лицо его выражало напряженное внимание, словно молодой ученый хотел заглянуть ей прямо в душу.
И Кэтрин внезапно осознала, как близко он придвинулся к ней, с какой нежностью касается ее подбородка и как сверкают в полумраке темные его глаза. Он был от нее так близко, что она ощутила на лице его теплое участившееся дыхание.
— Да, кажется, нам и в самом деле имеет смысл познакомиться получше, — пробормотал Эван, наклонившись вперед, и губы его коснулись губ Кэтрин.
Первая мысль, которая промелькнула у нее в голове, была о том, насколько его поцелуй не похож на поцелуй Дейвида. Он был легким и нетребовательным, словно мягкое дуновение ветерка. Кэтрин не понимала, почему вдруг закрыла глаза и какая сила толкнула ее вперед, к Эвану. Она безотчетно подчинилась этому порыву. На какой-то миг они замерли в неподвижности.
Затем Эван слегка отстранился. В глазах его сначала промелькнуло удивление, которое уступило затем место чему-то более глубинному и безотчетному.
— Какая сладость, — прошептал Эван. — Но мне этого мало. Я хочу большего.
Прямота Эвана подействовала на Кэтрин гораздо сильнее, чем все цветистые фразы Дейвида. И когда Эван, взяв ее за подбородок, обхватил ее рот своим, она почувствовала, что начинает таять.
И при этом Кэтрин почти не замечала ни запаха вина, ни жесткости его бороды у своей щеки — так много пьянящего наслаждения давал ей этот поцелуй зрелого, уверенного в себе мужчины, который точно знал, чего хочет и как этого добиться.
Рука Эвана скользнула по ее шее, и его большой палец лег на то место, где лихорадочно билась жилка, в то время как губы Эвана, раздвинув ее губы, позволили его языку проникнуть в теплые глубины ее рта. Их языки соприкоснулись, создавая ощущение восхитительной близости. И в этом не было грубости — была только жадность, даже ненасытность, чувства простые и естественные, как сама жизнь. И, бесстыдно припав к ее рту, чтобы утолить из этого источника первый приступ жажды, Эван сказал:
— Я знаю, какая темная плотская страсть терзает тебя по ночам. И могу избавить тебя от этой муки. Не только могу, но и очень хочу.
Все это, казалось бы, должно было напугать Кэтрин до глубины души, но только вызвало желание ответить поцелуем на поцелуй, отдать всю себя, словно принося жертву древнему божеству.
Эван изгнал из души Кэтрин все воспоминания о прочих мужчинах, которые когда-либо целовали ее. Все происходило будто впервые в жизни. Кэтрин испытывала от каждого его прикосновения такое блаженство, что его невозможно было описать словами. В крови ее полыхал жар, наполняя сладкой истомой каждую клеточку тела.
И с чем большей страстью приникал к ней Эван, придерживая ее голову широкой ладонью, тем сильнее терзало ее желание продлить поцелуй. И, уступая этому желанию, Кэтрин положила руки на крепкие плечи Эвана и припала к нему всем телом.
А ему уже недостаточно было поцеловать только ее губы. С глухим стоном он принялся покрывать поцелуями виски… лицо… шею Кэтрин. Потом снова впился в ее рот и до боли сжал ее в своих объятиях.
С трудом заставив себя оторваться от нее и глядя в ее полузакрытые глаза, Эван выговорил:
— Господи, да ты же настоящая чаровница! — И, нежно погладив ее лицо, добавил: — Я не ошибся там, на озере, когда принял тебя за фею. Таких в жизни не бывает.
— Но я же существую, — прошептала она и, совершенно забывшись, взяла ладонь Эвана, и приложила к груди. — Ты слышишь? Мое сердце бьется так же, как и у других людей.
Только в последний момент Кэтрин поняла, где находится его рука. И Эван, очевидно, тоже осознал это, так как глаза его вдруг вспыхнули. Не отрывая взгляда от Кэтрин, он осторожно сжал ее грудь и снова прильнул к губам молодой женщины.
Кэтрин напрочь забыла о том, где они находятся. Что рядом дом, полный людей. Что еще достаточно светло, и кто-то, случайно выйдя в сад, может увидеть ее в объятиях Эвана. Все ее мысли и все ее чувства поглотил поцелуй Эвана — самое прекрасное, что ей доводилось когда-либо испытать в жизни. И когда он стал ласкать ее груди и под его пальцами соски ее заострились и затвердели, Кэтрин прильнула к нему со вздохом полного удовлетворения.
Она была так погружена в бурные, совершенно новые для нее переживания, что вначале даже не прореагировала на звук открывшейся двери. Но то, с каким грохотом дверь захлопнулась, вынудило ее насторожиться.
И, прежде чем до нее донеслось гневное: «Прочь руки от моей невесты, ублюдок!», Кэтрин поняла — человек, которого она меньше всего хотела бы сейчас видеть, выбрал этот самый неподходящий момент, чтобы заняться ее поисками.
Это был Дейвид.
