Освальд держался в стороне от всех этих споров. По-видимому, он уже смотрел на себя как на чужого в доме, который в скором времени должен будет покинуть. Кроме того, подготовка к предстоящему юридическому экзамену занимала у него все время и давала повод отказываться от всяких приглашений, которыми были засыпаны жених и невеста с их семьями.
Наступил назначенный срок отъезда Освальда в столицу. Приготовления были сделаны, прощальные визиты нанесены, и отъезд назначен на послезавтра. Надо было съездить попрощаться в Бруннек; при существующих родственных отношениях избежать этого было нельзя, и Освальд отложил это посещение на последний день. Он намеревался съездить туда вместе с Эдмундом, но как раз на этот день граф принял приглашение на охоту, и, таким образом, Освальду не оставалось ничего иного, как отправиться одному. Несмотря на неоднократные дружеские приглашения Рюстова, Освальд не был у него в доме с того дня, как там праздновалось обручение, на котором он волей-неволей должен был присутствовать. Тем не менее он нередко видел невесту своего двоюродного брата, так как Гедвига очень часто приезжала с отцом в Эттерсберг. Там уже начали готовить одну часть замка для молодой супружеской четы.
Рюстов сидел на своем обычном месте и читал газету, между тем как его родственница стояла сбоку у стола и испытующим взглядом осматривала различные принадлежности туалета, разложенные на нем. Это были образцы, лишь недавно полученные из столицы и предназначенные Гедвиге, приданое для которой спешно готовили под руководством Лины множество мастериц.
Советник, видимо, не особенно интересовался газетой; наконец он отбросил ее в сторону и нетерпеливо спросил:
— Неужели вы еще не закончили с выбором, Лина? Почему вы не заставите Гедвигу помочь вам?
— Гедвига, как обычно, заявила, что все предоставляет мне. Придется, должно быть, выбрать все мне одной.
— Не понимаю, как это молодая девушка не интересуется подобными вещами! — сказал Рюстов. — Речь идет о ее собственном приданом, а ведь раньше туалеты были для нее делом чуть ли не государственной важности.
— Да, раньше! — с ударением сказала Лина.
Наступила пауза; у помещика, очевидно, было еще что-то на сердце; внезапно он встал и подошел к родственнице.
— Лина, мне надо поговорить с вами! Гедвига не нравится мне.
— Мне также, — сказала старушка вполголоса, стараясь при этом не смотреть на брата и внимательно разглядывая образцы кружев.
— Не нравится? — закончил Рюстов, в моменты раздражения всегда искавший причину для спора. — Ну, а я думал, что теперь-то она должна была бы вам очень нравиться. Гедвига всегда казалась вам слишком легкомысленной; теперь она стала так невероятно рассудительна, что разучилась из-за этого смеяться. Ни духа противоречия, ни шалостей, ничего в ней не осталось. Просто хоть беги вон из дома!
— Потому что прекратились противоречия и Шалости? Рюстов не обратил внимания на иронию, а, встав перед родственницей в угрожающей позе, продолжал:
— Что случилось с девочкой? Куда девалась моя жизнерадостная, задорная дочка, мой сорванец, не знавший конца выдумкам и шуткам? Я должен это знать.
— Не смотрите на меня так свирепо, Эрих! — спокойно сказала Лина. — Вашему ребенку я ничего не сделала.
— Но вы должны знать, что вызвало эти перемены, — с огорчением воскликнул озабоченный отец. — По крайней мере, вы должны разузнать это.
— И этого я не могу, потому что ваша дочь никогда не делала меня своей поверенной. Но не принимайте этого так близко к сердцу, Эрих! Правда, Гедвига стала очень серьезной, но ведь ей предстоит серьезный шаг — разлука с отчим домом, вступление в новую жизнь, совершенно новые отношения. Ей приходится еще кое с чем бороться, кое-что победить, но когда она выйдет замуж, чувство долга даст ей необходимое спокойствие.
— Чувство долга? — спросил Рюстов, остолбенев от изумления. — Да разве ее помолвке не предшествовал самый настоящий любовный роман? Разве она и Эдмунд не удовлетворили своего желания наперекор графине и мне? Разве Эдмунд — не самый нежный, внимательный жених? А вы толкуете о чувстве долга! Конечно, это весьма похвальное качество, но если молодая женщина в восемнадцать лет не приносит своему мужу ничего другого, то это будет совсем жалкий брак. В этом можете быть уверены.
— Вы не так меня поняли, — успокоила его старушка. — Я хотела сказать, что Гедвиге придется серьезно относиться к своим обязанностям, когда она будет жить в Эттерсберге. Дела там, кажется, далеко не так прекрасны, как мы предполагали вначале.
Рюстов не заметил намерения отвлечь его от обсуждаемой Темы и тотчас же ухватился за брошенное замечание.
— Нет, поистине нет! — с жаром воскликнул он. — Если так пойдет дальше, мне снова придется серьезно сразиться с графиней. О чем бы я ни начал говорить, что бы ни предложил, непременно натыкаюсь на эти проклятые аристократические нравы, которым все должно подчиняться. Графине ни за что не втолкуешь, что только энергичным вмешательством можно задержать разорение, грозящее всем имениям. Все предложения отвергаются, раз они не окружены так называемым ореолом старинного графского рода, и вообще там не годится все, что сопряжено с порядком и бережливостью. Настоящий владелец Эттерсберга вообще ничего не делает. Он считает, что, выслушав получасовой доклад своего управляющего, уже и так сделал много, а в общем преклоняется перед своей мамочкой, считая ее кладезем мудрости и совершенства. Гедвиге придется серьезно позаботиться о том, чтобы сохранить себе мужа, иначе она будет отодвинута на задний план.
Расходившийся помещик еще долго продолжал бы изливать душу, но его прервал стук подъехавшего экипажа. Лина, стоявшая у окна, выглянула во двор.
— Это господин фон Эттерсберг, — сказала она, отвечая на поклон гостя.
— Освальд? — спросил Рюстов. — Вероятно, он приехал проститься, на этих днях он хотел уехать. Велите позвать Гедвигу! Она в парке.
Старушка медлила.
— Я не знаю, мне кажется, Гедвига хотела куда-то пойти прогуляться… Ее не найти. А кроме того, и вы, и я здесь.
— Ну, было бы более чем невежливо, если бы Гедвига не захотела показаться при прощальном визите своего будущего родственника, — с недовольством промолвил Рюстов. — Пусть слуга, по крайней мере, посмотрит, нет ли ее в парке.
Он хотел позвонить, но Лина опередила его.
— Я пошлю за ней, а вы между тем примите господина фон Эттерсберга!
С этими словами она вышла из комнаты и вернулась назад лишь через нескольких минут. Она очень хорошо знала, что Гедвига находилась в парке, но, несмотря на это, никого за ней не послала.
