— Он похож на своего отца, — спокойно ответила Элеонор.
Лизи почувствовала, как бешено забилось ее сердце.
— Это только потому, что мы знаем правду, — солгала она, хотя была полностью согласна со своей тетей.
Элеонор молчала.
Лизи повернулась к ней спиной, крепче прижав ребенка к груди. Как же им назвать его, подумала она, нее еще улыбаясь своему племяннику. Своему племяннику!
— Ему нужно имя, — пробормотала Лизи. — Анна, дорогая, мы должны дать имя твоему сыну.
Глаза Анны распахнулись.
— Моему сыну, — прошептала она.
— Вряд ли мы дадим ему имя, Элизабет, — твердо сказала Элеонор. — Сестры придут за ним завтра и отнесут к его к новым родителям. Эта честь будет принадлежать конечно же им.
Лизи почувствовала невыносимую боль. Элеонор положила руку на плечо Лизи.
— Не привязывайся слишком сильно, моя дорогая, — мягко сказала она.
И Лизи почувствовала, словно кто-то вылил на нее ведро ледяной воды. Должно быть, она слишком сильно сжала ребенка, потому что он заплакал. Она отвернулась от всех, успокаивая младенца.
— Не плачь, не плачь, — прошептала она, покачивая его.
Его краткие всхлипы прекратились, и он внимательно посмотрел на нее.
«Я не могу это сделать, — подумала Лизи, — не могу бросить этого ребенка!»
— Лизи, передай ребенка акушерке, — резко приказала Элеонор. — Я думаю, это самое лучшее.
Лизи еще сильнее прижала к себе малыша.
— Не сейчас, — ответила она; паника нарастала.
Как она может это сделать? Как она может когда-либо отдать маленького Нэда? Это его имя, решила она. Нэд в самом деле отличное имя, сокращенная форма от Эдварда, в честь его дедушки, графа.
— Я возьму его, сударыня, — сказала акушерка, подходя.
— Нет! — отстранилась Лизи.
Она быстро улыбнулась Нэду, который был снова готов зареветь. Кажется, он улыбнулся в ответ.
— Можно мне… посмотреть на него? — слабо прошептала Анна.
Лизи внезапно поняла, что не хочет, чтобы ее сестра держала Нэда. Она покрылась липким потом. Что с ней не так? Они же придумали, как выйти из этой ужасной ситуации с Анной!
Ее ум пронзил образ Тайрела де Уоренна, его пристальный, напряженный взгляд.
Лизи быстро отогнала от себя этот образ. Она не могла сейчас о нем думать. Она не могла думать о его правах как отца. Потому что завтра придут монахини и заберут Нэда.
— Лизи? — прошептала Анна.
Лизи почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, которые она не могла контролировать. Элеонор прикоснулась к плечу Лизи.
— Позволь ей увидеть ребенка, дорогая, — мягко сказала она.
Лизи удалось кивнуть.
Вместе с Элеонор, которая вела ее, она подошла к кровати Анны.
— Правда, он красивый? — резко спросила она и не сделала движения, чтобы положить Нэда рядом с его матерью.
Глаза Анны наполнились слезами, и она кивнула:
— Он выглядит… — Она помедлила и облизнула свои потрескавшиеся губы. — Он выглядит как его отец. О боже! Он будет его зеркальным отражением, ты не находишь?
Лизи не могла говорить. Она бездумно покачала головой.
Анна вцепилась в простыни.
— Обещай мне, что сохранишь секрет, Лизи, что бы ни случилось! — воскликнула Анна. — Он не должен никогда узнать!
В тот момент Лизи поняла, что нельзя хранить это в тайне. У Тайрела было полное право на ребенка, и она знала, что он всем сердцем обрадуется сыну. Но она не медлила ни минуты.
— Он никогда не узнает. Обещаю.
Глаза Анны были закрыты, но она дышала часто и быстро.
— Спасибо, — прошептала она.
Лизи отвернулась.
— Элизабет? — Элеонор положила руку на ее плечо. — Я хочу, чтобы ты отдала ребенка акушерке. Пора позаботиться о нем должным образом.
И Лизи знала, что если отпустит ребенка, то уже никогда не сможет держать его снова. Она знала это так, как знала, что должна дышать, чтобы жить. В тот момент, когда она повернулась к своей тете, прижимая голову ребенка к груди, она также знала, что должна делать.
— Отправьте монахиням сообщение. Им не нужно приходить, — резко произнесла она.
Элеонор уставилась на нее.
— Что ты собираешься сделать? — спросила она со строгостью и тревогой.
— Скажите, что у ребенка есть новая мать.
— Лизи! — запротестовала Элеонор.
— Теперь я мать Нэда.
Часть вторая
Июнь 1814 — август 1814
Глава 7
Недопустимая ситуация
— Ма… ма. М-м-ма…
Лизи что-то тихо напевала, пока месила тесто для пирога. Был прекрасный июньский день, не слишком теплый и не слишком холодный, в небе не было ни облачка. Она решила испечь яблочный пирог на ужин.
В тот момент, когда Нэд произнес эти слова, она застыла, ее сердце бешено забилось. Через несколько недель будет первый день рождения Нэда. Он произносил все звуки уже какое-то время, но никогда не говорил связных слов. Лизи повернула лицо к ребенку, который сидел пристегнутый ремнями к высокому кухонному стулу, его красивое личико было перепачкано черникой, которую он ел.
— Нэди? — прошептала она, пораженная чудом, свидетелем которого стала.
Неужели он наконец заговорил?
— М-ма! — закричал он, и ягоды черники посыпались из его руки.
Ягоды покатились по полу, но Лизи было все равно. Вскрикнув, она подбежала к сыну и обняла его.
— Нэди! О, скажи мне мое имя снова! Нэди, скажи: «Мама»!
— М-ма! — закричал он; ему не нужно было одобрения, чтобы понять свое великое достижение.
Глаза Лизи наполнились слезами. Ее сердце так распирало от любви, что казалось, оно просто не может увеличиться еще больше.
— Мой милый мальчик, — прошептала она. — Ты такой умный! Прямо как твой отец!
И ей пришел на ум образ смуглого красавца Тайрела.
Как мать своего сына — ребенка, который выглядел точно так же, как, должно быть, выглядел в этом возрасте, — она не переставала думать о Тайреле.
Нэд перестал улыбаться. Сделавшись очень серьезным, он взглянул на нее и указал пухлой ручкой на пол.
— М-ма! — сказал он. — М-ма! Па… па.
На минуту Лизи застыла от недоверия. Так как у Нэда не было отца и он не видел никого из мужчин, кроме Леклерка, Лизи и подумать не могла, что он попытается сказать слово «папа». Затем он снова закричал, все еще указывая на пол, и она поняла. Она с облегчением вздохнула. Он не пытался сказать «папа». Он пытался сказать ей, что хочет спуститься с высокого стула.
— Поставь, — мягко поправила его Лизи, убирая ремень и опуская его на пол.
Он сразу же встал, шатаясь, и сделал несколько неуверенных шагов и упал. И в ярости завыл.
