– Да ты пришла раньше, чем я тебя ждала, – заговорила миссис Нидл. – Садись-ка вот сюда, детка, я дам тебе чашечку дивного травяного чая.
Кивнув, Эванжелина направилась вслед за старухой в закуток, где можно было посидеть перед огромным камином. Другой закуток – для отдыха – прятался в алькове. Остальную часть комнаты занимала травяная лаборатория миссис Нидл. Пока хозяйка готовила чай, девушка подошла к столу и стала читать ярлыки на банках: “Размолотые ягоды имбиря”, “Сушеный розмарин”, “Лепестки роз”, “Корень чертополоха”. Было там много и таких названий, каких девушка и не слышала. Также на столах стояло несколько маленьких жаровен, на которых томились небольшие горшочки. От одного из них исходил сильный аромат роз. Девушка с наслаждением вдохнула его.
– Какая чудесная у вас комната, – улыбнулась она, возвращаясь к хозяйке.
– Да уж, – кивнула миссис Нидл, указывая крючковатым пальцем на стул с полупротершимся парчовым сиденьем. Эванжелина села.
– Отец его светлости, герцог Вильям, приказал устроить здесь все специально для меня. Хороший он был парень, наш покойный герцог. Сильный и чистый. Больше всех на свете любил своего мальчика.
– Я слышала об этом, – кивнула девушка. – Но и его светлость – ваш мальчик – тоже, похоже, души в отце не чаял.
– Верно, – согласилась старуха. – Чего только его светлость не вытворял, вечно пускался во всякие приключения, узнав о которых, любые родители рассудка бы лишились, да только не герцог Вильям. Он лишь посмеивался, да говорил сынку, чтобы тот никого не убивал, не брюхатил девок и не причинял людям боли. Он готов был жизнь отдать за сына. Что за грустный день был, когда его светлость умер. – Миссис Нидл покачала головой. – Его светлость тут же так изменился… Все время бывал трезвым, словно монах какой, а взгляд его стал холодным и тяжелым. И уж больше он не смеялся..; Ничего такого больше не делает, чтобы не огорчать мамочку и не заставлять ее седеть раньше времени… Таким степенным заделался! – Миссис Нидл улыбнулась, обнажив два оставшихся у нее во рту зуба, причем оба были белоснежными. – Да, у ее светлости волосы все еще темные, как сны грешника. Лишь небольшая проседь, – добавила она.
– Насколько я поняла, его светлость женился на моей кузине, потому что его отец хотел, чтобы сын немного остепенился?
– Может, о чем-то таком он и думал… Мне кажется, герцогу Вильяму нравилась Марисса. Он хотел, чтобы она стала его дочерью, и знал, что, если не заставит сына повести девушку к алтарю, на это тут же найдутся другие охотники. Я уж говорила, что его светлость так любил папочку, что на все был готов ради него, на все! Он даже согласился жениться на нелюбимой женщине! Однако не сбивай меня с толку, детка, как бы там ни было, герцог хотел ее, а уложить Мариссу в свою постель он мог, лишь женившись на ней, – договорила миссис Нидл.
Эванжелина была в смятении. Выпрямившись, девушка покачала головой.
– Нет, не может быть! Герцог женился на моей кузине, потому что любил ее! Мне об этом говорили люди, которым я доверяю, – горячо произнесла она.
– Ох любовь, любовь! И не думал вовсе о любви наш молодой герцог, когда повстречал Мариссу! Он хотел ее, детка, хотел спать с ней и никогда не выпускать из постели, и всем это было известно. Он и не скрывал этого… Ричард был молод, горяч и упрям как осел. Ох, детка, молодыми людьми движет только страсть, ничего больше, поверь. И его светлость не был исключением. Он увидел Мариссу и захотел ее. Но герцог Вильям был доволен – страсть сына не противоречила его планам.
Налив Эванжелине зеленого травяного чая – на вид просто тошнотворного – в изящную чашку, миссис Нидл уселась напротив нее. Девушка сделала маленький глоток. На вкус чай оказался удивительно вкусным, словно в него добавили кислых яблок и сахара. Хозяйка попивала какой-то особенный чай, с шумом прихлебывая его из чашки.
– Все шло так хорошо, – продолжала она, – пока наша юная Марисса не забеременела. И тогда все переменилось. Она боялась помереть при родах, но этого не случилось. Однако она уже не стала прежней.
– Мать Мариссы умерла при родах, – вымолвила Эванжелина. – Наверное, она боялась, что с ней случится то же самое.
– Я тоже так думала, пока не потолковала с ней. Видишь ли, Марисса доверилась мне, попросила спасти ее. Роды-то у нее не были трудными. К тому же я дала ей опия, чтобы уменьшить боли. Лорд Эдмунд появился на свет всего за шесть часов, а уже через пару дней она оправилась. Я даже давала ей специальные травки, чтобы у нее не шло молоко – не хотела она сама кормить сыночка.
– Мариссе повезло, что вы были здесь, – заметила девушка.
– Ну да, а этот глупый доктор, которого его светлость привез из Лондона, ничего не хотел давать бедняжке. Он считал, что женщина должна страдать, говорил, что, дескать, это ее доля, такой женщину создал Господь. А я сказала, что все это чушь, и дала ей опия, едва он вышел из спальни ее светлости. Уж больно сильное кровотечение у нее было после родов, а этот тип просто покачал головой и заявил, что кровь должна остановиться. Вот так… Думаю, он просто знать не знал, что надо делать в таких случаях. Так что я сама заботилась о ее светлости. Она быстро пошла на поправку, я уж говорила тебе, что через два дня Марисса уже хорошо себя чувствовала. Но оказалось, что это не имело для нее никакого значения… Ну да ладно, – продолжала старуха, – не желаю я больше толковать о Мариссе. Прости, если наговорила лишнего, да в мои годы каждое мгновение считаешь даром Божьим. Так что я не хочу тратить драгоценные минутки. Итак, детка, я знаю, что тебе не по нраву находиться в замке. Ты только и думаешь об этом, все твое нутро восстает против этого. Хотела бы я знать отчего? Может, расскажешь мне все-таки, почему ты приехала сюда против воли?
Эванжелина похолодела.
– Вы – колдунья, – пролепетала она.
– Может, конечно, так оно и есть, но я ощущаю какую-то связь с тобой, детка. Ты боишься, но самое странное – твой приезд сюда. Разве не так?
– Вам известно, почему я здесь, – заговорила Эванжелина, стараясь держаться уверенно. – Мой муж умер, оставив меня без средств к существованию. Так что я полностью завишу от герцога. Он обещал сделать меня гувернанткой лорда Эдмунда. Во всем этом нет ничего странного. И поверьте, ничего я не боюсь, во всяком случае, здесь, в Чеслее.
– А ты ужасная лгунья, детка. Ужасная, – повторила миссис Нидл. – Ее светлость несколько раз говорила со мной о тебе. Ей так хотелось повстречаться с тобой, увидеть, как ты выросла, да вот только ее отец и покойный герцог не разговаривали друг с другом, а твой отец сторонился ее отца. Как нехорошо!
