Люси заметила печаль в глазах подруги и чмокнула ее в щеку.
– Не говори ерунды, Табби, – мягко упрекнула она девушку. – Мы найдем тебе богатого мужа, и ты будешь счастлива.
Табита по опыту знала, что Люси не переспоришь, и не сказала больше ни слова.
Люси неожиданно сменила тему и начала расспрашивать подругу о семействе Монтекью.
– Доминик ничего не рассказывает, сказал только, что вынужден был забрать тебя к нам. Что произошло? Ты сбежала?
– Выходит, что так, – согласилась Табита. – Все произошло из-за Ричарда. К тому же тетя Монтекью хотела насильно выдать меня замуж.
– Какой ужас! – воскликнула Люси. – Настоящее варварство! А за кого? Ты его знаешь?
– За Джосая Теккерея, викария его преподобия Холла.
– Джосая Теккерей? – нахмурилась Люси. – Не тот ли это кошмарный тип с глазами словно буравчики?
– Он, – усмехнувшись, кивнула Табита. – Тетя сказала, что я должна плакать от счастья и с радостью принять предложение столь достойного джентльмена, прельстившегося моей молодостью и забывшего о том, что я нищенка.
– Святый Боже! – возмущенно воскликнула Люси. – Она так и сказала? Впрочем, она всегда попрекала тебя бедностью, хотя все, вместе взятые, Монтекью не стоят даже твоего мизинца.
– Короче говоря, я ему отказала.
– Еще бы! А что Ричард?
– Это случилось на торжествах по поводу помолвки Амелии. Он попытался… он угрожал мне насилием, и тогда Доминик увез меня в Аббатство.
В первое мгновение потрясенная Люси не нашлась даже что и сказать.
– Господи! Он тебе что-нибудь сделал?
– Нет, почти ничего. Он меня ударил вот сюда, – Табита прикоснулась рукой к щеке, – но до этого я сама его ударила, и тогда он принялся изо всех сил бить меня головой о стену. Это было ужасно, у меня все поплыло перед глазами, и я не смогла сопротивляться.
– Ричард Монтекью всегда был самой мерзкой тварью на свете, – в сердцах произнесла Люси. – Да как он посмел… У меня просто в голове не укладывается. – И тут Люси вдруг весело воскликнула: – Ну-ка расскажи, как удалось Доминику тебя увезти! Он подрался с Ричардом?
Табита поняла, что Люси не оставит ее в покое, пока обо всем не узнает, и рассказала, как было дело, хотя вспоминать об этом было тяжело.
Когда Табита закончила, Люси в восторге захлопала в ладоши:
– Как романтично! Доминик вырвал тебя прямо из когтей этого негодяя! – промолвила Люси и вздохнула: – Со мной ничего подобного не случалось…
– Люси! – Потрясенная Табита села на постели. – Хороша романтика. Ричард пытался надо мной надругаться, безжалостно избил! Ты сама не знаешь, что говоришь, честное слово!
– Так ведь Доминик подоспел вовремя…
– Да, подоспел. И сломал челюсть Ричарду, и хотя я не выношу этого негодяя, но мне даже думать не хочется о том, что Доминик с ним сделал.
– Конечно, конечно, Табби. – Люси с нежностью посмотрела на подругу. – Но сейчас ты уже хорошо себя чувствуешь? Не скучаешь в Лондоне с мамой и Домиником?
– Конечно, нет! Они с такой любовью ко мне относятся!
Люси бросила на нее задумчивый взгляд:
– Доминик к тебе всегда относился с любовью.
– Да, – согласилась Табита, покраснела, опустила глаза и принялась поправлять ленты, украшавшие лиф ее платья.
От Люси не ускользнуло смущение подруги, и она начала рассказывать Табите о танцевальных вечерах и балах, куда они будут вместе ходить. Через несколько минут у Табиты голова пошла кругом от обилия сведений и подробностей, и она запросила у Люси пощады.
– И вот еще что, Люси. Не забывай, пожалуйста, что я хочу найти какую-нибудь работу. У тебя много знакомых. Может быть, кому-нибудь нужна гувернантка для маленьких детей? Со старшими я сейчас вряд ли справлюсь.
Люси посмотрела на подругу. Та говорила вполне серьезно.
– Табби, ты всегда была не от мира сего. Впрочем, если это тебе очень нужно, попытаюсь помочь. Напишу моей старой знакомой, директрисе мисс Бошан, впрочем, не знаю, примет ли она мою рекомендацию.
– Люси, пожалуйста, напиши! – обрадовалась Табита. – Буду тебе благодарна. Я уже хотела дать объявление.
– Не делай этого, – сказала Люси. – Доминик знает о твоих намерениях?
– Да, сказал, что из меня получится очень хорошая учительница, – с гордостью ответила Табита.
Люси с удивлением уставилась на нее, и на губах ее появилась лукавая улыбка. Табита не знала, что задумала ее подруга, иначе пришла бы в неописуемый ужас.
Табиту закружил водоворот визитов, чаепитий и балов, как это бывает во время лондонского сезона. Девушку сопровождала леди Хантли. Табите и во сне не снилось, что ее будут чуть ли не каждый день приглашать на торжественные приемы, мужчины неизменно одаривали ее своим вниманием. Все было так, как говорила Люси.
Табиту постоянно окружали молодые джентльмены, которые ловили каждое ее слово. Поначалу она смущалась, но потом привыкла и получала массу удовольствия с ними. Ей нравились их изысканные манеры и утонченная лесть.
Из всех ухажеров три джентльмена проявляли особую настойчивость. Они появлялись чуть ли не на каждом званом вечере, которые посещала Табита, и старались держаться поближе к ней. Среди троих выделялся достопочтенный Максвелл Деннисон, поэт и мечтатель, он был не очень словоохотлив, но иногда отпускал такие комплименты, что Табита с трудом скрывала свое восхищение.
Максвелл Деннисон боготворил лорда Байрона – его отрешенную задумчивость, взлохмаченные темные кудри, манеру одеваться – и стремился во всем ему подражать. Писал стихи, но ни одного пока почему-то не посвятил Табите. Люси уверяла ее: что это дело нескольких дней.
Второй обожатель Табиты, мистер Перегрин Коули, был долговязым и нескладным, с яркими голубыми глазами. Табите казалось, что они почти ровесники, и он увлекся ею лишь потому, что она уделила ему больше внимания, чем остальные. Поощрять юношу она не хотела, но отвергнуть его не могла, опасаясь ранить его юную душу.
Третьим был Фредерик Каннингем, самый серьезный и самый скучный из ее поклонников. Этот коренастый, среднего роста рыжеволосый джентльмен был старше достопочтенного Максвелла и мистера Коули, но ему было не больше тридцати. Безмятежное спокойствие и поразительное самообладание заставляли Табиту считать его самым опасным из всех троих, потому что видела в нем серьезного претендента на ее руку, и это приводило ее в неописуемый ужас.
Никто, разумеется, не станет заставлять Табиту выходить замуж против ее воли. Но ей не хотелось причинять страдания тому, кто, возможно, влюбился в нее, и она надеялась, что ей удастся охладить его пыл, пока не поздно.
