Они с Иэном так и заснули там, у камина, обнявшись... Дарина проснулась от холода и от легкого поцелуя в губы. Она не выспалась. Предыдущей ночью она спала плохо, а сейчас и вовсе – часа два, не больше. В распахнутую садовую дверь вливался свежий воздух и серый предутренний свет.
Иэн был рядом, и Дарина сумела рассмотреть, что маска снова на нем. Маскарад продолжается. Ну что ж... Она сонно улыбнулась.
– Лунный свет, – шепот Иэна согрел ей щеку, – я хочу пригласить тебя на свидание.
Это заставило ее почти проснуться.
– Что? Сейчас?
– Именно.
– Меня еще никто не приглашал на свидание в четыре часа утра!
– Значит, я первый. Идем. Я взял корзину, в саду стоит Феб и... ладно, увидишь. Я хочу показать тебе кое-что. Но мы должны попасть в это место до того, как взойдет солнце.
Дарина зевнула.
– О... ну хорошо.
– От романтики тоже можно устать, – заметил Иэн, помогая ей подняться. – Завтра выспимся нормально, обещаю.
– Ты уверен, что нам нужно сейчас куда-то ехать? – поймала его ладонь. – Может быть, лучше отдохнуть?
– Нет, – улыбнулся Иэн, – я мечтал показать это тебе. Едем.
Они вышли в сад, и Дарина поежилась: было прохладно. Кажется, недавно прошел дождь, но тучи уже схлынули с небосклона, и темное небо наливалось предутренней синевой. Звезды гасли. Неподвижная листва деревьев казалась налепленной на небо аппликацией.
Рядом с Фебом стояла вторая лошадь – поменьше и поизящнее, черная с рыжими подпалинами, с белым лоскутком на лбу. На ней было женское седло, и Дарина поняла, что этот красавец предназначен ей.
Иэн подвел ее к лошади.
– Познакомьтесь. Робин. – Иэн протянул Дарине морковку: – Для установления хороших отношений с лошадьми – незаменимая вещь.
Робин тоже так думал. Он деликатно схрумкал подношение и в знак благодарности обслюнявил девушке ладонь.
Иэн подсадил Дарину на лошадь и сам вскочил на Феба. Тот нетерпеливо рыл копытом землю, выворачивая нешуточные комья. Садовникам придется здорово потрудиться, чтобы вернуть лужайке первоначальный вид, после того как по ней прошли лошади. Девушка улыбнулась: никто раньше не жертвовал ради нее лужайками.
Всадники двинулись к востоку. Сначала, когда спускались с холма, на котором стоял дом, обзор закрывали растущие вокруг деревья – могучие дубы и вязы. Но через четверть часа Дарина заметила просвет, и они выехали на широкий луг; впереди были только холмы и небо. Высокая сухая трава ломалась под ногами лошадей с еле слышным шорохом.
– Наперегонки? – крикнул Иэн, придержав Феба. Скачки по пересеченной местности, в предрассветных сумерках, на лошади, на которую села в первый раз? Это было заманчиво. Но воображение тут же нарисовало жуткую картину: Иэну становится плохо во время скачки, он не удерживается в седле и летит вниз, под копыта коня... Дарину передернуло.
– А тебе можно? Он ответил:
– Нет.
Робин слушался ее безукоризненно. Конечно же, Иэн выбрал для нее самого послушного коня.
– Вперед!
Земля бросилась под копыта Робина черно-желтой полосой. От топота копыт и свиста ветра закладывало уши. Дарина еле удерживалась в седле, она давно не ездила так быстро. Иэн был впереди, его плащ летел по ветру.
Они приостановились только возле скалистой гряды, которая начиналась за полем. Феб обошел Робина на два корпуса, и девушка решила, что для нее это очень неплохой результат. Состязаться с Иэном, который сидел в седле как влитой, было просто смешно. Дарина любила верховую езду, но Эван, который садился на лошадь довольно редко, не мог сопровождать ее и потому не одобрял ее одиноких прогулок. И хотя они прожили в поместье около двух лет, Дарина ездила верхом хорошо если раз в неделю.
Иэн придержал Феба и обернулся к девушке.
– Захватывающе, верно? – Он широко улыбнулся. Дарина потрепала своего коня по атласной шее.
– Очень, – согласилась она.
– Едем, Дара. Скоро рассвет, а мы должны успеть...
Она тронула поводья.
Иногда ей казалось, что Иэн и вправду вечен, – ну что может случиться с человеком, который спокойно ходит, разговаривает, по которому внешне вообще не заметно, что он болен? Но она очень хорошо помнила, как он упал у ее ног в ту ночь; помнила тяжесть неподвижного тела, помнила, как он сжимал виски ладонями... То, что внешне по нему нельзя ничего угадать, ничего не значит. Дарина почти физически ощущала эту болезнь, свившую гнездо в мозгу Иэна, опутавшую его ум, как отвратительный паук-кровосос. И никто не может помочь убить паука...
Они ехали довольно долго. Небо стало совсем светлым, но солнца еще не было – оно только угадывалось где-то там, за горизонтом. Дарина глубоко вдыхала прохладный воздух, пытаясь запомнить и удержать каждую минуту. Деревья больше не попадались на пути – только скалистые холмы, поросшие темными травами. Эти травы еще не пожелтели.
Воздух посвежел; в нем угадывался едва заметный соленый аромат. Иэн внезапно остановил коня у нависшей скалы, спешился и помог спуститься на землю Дарине.
– Дальше – пешком. – Он вынул из седельной сумки небольшой мешок и вручил его девушке: – Держи! – после чего подхватил ее на руки.
–Иэн!
– Уже двадцать восемь лет меня так называют, – кивнул он со смехом. – Закрой глаза. Откроешь, когда я скажу.
Она кивнула и послушно смежила веки. Ее тело казалось ей самой легче воздуха.
Дарина обвила левой рукой шею Иэна и прильнула к нему. Он дышал спокойно, чуть сбивчиво – все-таки ему приходилось нести ее. Она не знала, куда они идут, но не сомневалась: это запомнится на всю жизнь.
Ее вдруг хлестнул по лицу ветер, и она услыхала мерный полузнакомый шум. Она уже слышала его когда-то, очень давно, в другой жизни... Иэн обнял ее крепче; Дарина чувствовала, что они поднимаются куда-то. Еще пара минут – и Иэн осторожно поставил ее на землю... нет, под ногами был камень. Шум стал явственнее, он звучал где-то внизу.
– Еще секунду, Дара, – шепнул он ей на ухо. – Повернись-ка.
Он заставил ее развернуться и сделать пару осторожных шагов. Она улыбалась, молча повинуясь ему.
Иэн остановил ее и положил тяжелые ладони ей на плечи.
– Вот теперь можешь открывать глаза.
Она так и сделала и едва удержала равновесие, качнувшись вперед. Если бы не Иэн, державший ее, Дарина рисковала свалиться вниз... куда – вниз?
Впереди не было земли. Земля обрывалась прямо у ее ног. А перед ней стояла мерцающая темно-синяя стена, и ее четкая граница была почти черной под стремительно светлеющим небом. Легкие облака пылали золотом. Дарина опустила глаза: она стояла на кромке скального выступа, и внизу билось о камни море. Оттуда и шел ровный гул; волны приходили издалека, и у острых рифов кипела пена. Чайки с печальными криками взмывали вверх и снова белыми камнями падали вниз. Из-за горизонта показался краешек солнца.
