— То есть я должен променять жизнь друга на приданое вашей дочери?
— Не перегибай палку. На твоем лице написано, что тебя не купишь и что ты не трус. Я ценю таких людей. Я клянусь отпустить мальчишку на все четыре стороны. Ну, может, дам ему пару пинков! Я сам был молод и совершил немало безрассудных поступков.
— Я не уверен в том, что вы меня не обманете.
— Напрасно. В случае с женитьбой я готов предоставить тебе гарантии прямо сейчас.
Арни непонимающе уставился на него, и Иверс рассмеялся.
— Надин тебе не сказала? Понимаю, женская стыдливость. Признайся, ты уже потерял невинность в одном из борделей Шайенна?
Арни отвел глаза. Иверс усмехнулся.
— Значит, нет. Тогда это произойдет сегодня, в спальне моей дочери. Потом мы найдем священника или судью. Все будет очень просто, но, полагаю, ты не станешь возражать. Комната Надин вон там. Моя дочь тебя ждет. Надеюсь, ты ее не разочаруешь.
Солнце освещало безжизненные голубые просторы, и хотя кругом стояла тишина, казалось, пространство наполнено звоном. Прежде суровые темные горы на горизонте внушали Эвиан страх; ей чудилось, будто они — стражи царства демонов и края оборотней, но теперь она верила в то, что за ними скрывается другой, свободный мир, в который она, в конце концов, попадет.
Индианка щедро снабдила Кларенса сведениями о небесных светилах и различных приметах. Зана полагала, что благодаря капельке крови сиу молодой человек сумеет воспользоваться ими, и считала, что способна передать ему часть своей силы. Индианка говорила, что в мире существует великое множество различных сил, но человек может получить лишь малую толику, а подарить — и того меньше.
Кларенс внимательно выслушал Зану и постарался запомнить все, что она сказала. Эвиан не понимала, как можно ориентироваться по звездам, сплетавшимся на небе в бесконечные созвездия, по солнцу, медленно катившемуся к иззубренному краю земли на западе, или даже по древесной коре, но она всецело полагалась на своего спутника.
Кларенс не спешил. Он знал, как легко сбиться с пути в лесу, перейти грань между трезвой рассудительностью и лихорадочной паникой и начать судорожно метаться, спотыкаясь о кучи бурелома.
Как правило, они шли до тех пор, пока ночь окончательно не меняла очертания окружающей действительности. Тогда Кларенс принимался рубить ветки, разжигал костер, готовил ложе, доставал из заплечного мешка данные Заной шкуры. Они с Эвиан спали рядом, но — не касаясь друг друга.
Молодой человек сам жарил на костре мясо, подавая ей лучшие куски, варил кофе, в меру крепкий, такой, какой любят женщины, нес почти всю поклажу.
Кларенс никогда не думал, что станет относиться к женщине с благоговением, нежностью и почти священной заботой. С тех пор, как еще в прошлом веке его, неизвестно откуда пришедший в Вайоминг, белый прадед взял в жены индианку-сиу, вся жизнь семьи Хейвудов была посвящена тому, чтобы заработать на кусок хлеба.
Отец Кларенса уделял сыновьям ровно столько внимания, сколько нужно было, чтобы научить их самому необходимому в жизни: ориентироваться в лесу, пасти скот, ездить верхом, обращаться с оружием. Кларенс ни разу не видел проявлений любви между родителями; скорее, это были деловые, партнерские отношения. В его присутствии вообще никто никогда не говорил о чувствах. А теперь только эти чувства и заставляли его сердце биться, а ноги — идти вперед.
Конечно, Эвиан приходилось труднее, чем ему. Хотя, как и предсказывала Зана, установилась ровная погода, идти все равно было тяжело. Порой снегоступы глубоко проваливались в снег, так что их приходилось вытаскивать и чистить, палки с трудом выдерживали вес тел, и тогда со стороны могло показаться, что они двигаются вперед на ощупь, как слепые.
Однажды, когда Кларенс в очередной раз подавал Эвиан руку, он заметил, что ее зубы крепко стиснуты, а в лице нет ни кровинки. Ее ладонь была горячей и влажной, а колени дрожали. Однако девушка ни разу не пожаловалась на то, что ей тяжело.
К счастью, она не знала, что в лесу смерть караулит человека повсюду, что там гораздо больше опасности, чем в городе, среди людей. Здесь на него может напасть дикий зверь, придавить дерево, поглотить полынья. Или, решив присесть всего на минуту, он незаметно уснет вечным сном.
Иногда путники встречали что-то неожиданное или необычное. Когда они шли по ровной местности, где росли только вечнозеленые кустарники, навстречу выбежало целое стадо оленей. Великолепные сильные животные бросились врассыпную, и только один на мгновение остановился и посмотрел на Кларенса.
Тот счел это очень хорошим знаком, потому что Зана говорила, что олень дарит везение в любви. Это был один из главных духов-покровителей сиу.
Порой Кларенс и Эвиан были прямо-таки подавлены обрушившимися на них величием и красотой природы: мрачными утесами, могучими порогами, гигантскими облаками над головой.
Однажды они увидели огромное замерзшее озеро, голубое и неподвижное, как зеркало, и Кларенс очень обрадовался. Он сказал, что, судя по всему, они движутся в правильном направлении.
Они берегли силы и потому говорили мало, к тому же Кларенс боялся, что не сумеет заинтересовать Эвиан: ведь он никогда не жил в большом городе, почти ничего не видел и мало о чем мог рассказать. Он боялся загадывать, насколько ее решение сбежать было продиктовано безысходностью, а насколько — симпатией к нему.
Эвиан не спрашивала своего спутника, что они будут делать в Денвере. Кларенс и сам этого не знал. У него имелись пять долларов, кольт и неистощимая уверенность в правильности своих действий.
Лежащий у самого края Великих равнин, там, где они упираются в подножия Скалистых гор, город Денвер был основан в 1858 году как поселение золотоискателей. Являясь столицей соседнего штата, он в какой-то мере находился в другом государстве. Его дома на фоне серо-бело-голубой декорации таких близких и нереально огромных скал казались совсем крошечными.
Здесь было еще больше рабочего люда, чем в Шайенне. Кое-кого еще можно было увидеть в серых или синих шинелях времен Гражданской войны, но большинство щеголяло в традиционной ковбойской одежде и сапогах с высоким устойчивым каблуком и острым носом, легко проскальзывающим в стремя. При этом ковбои вовсе не были лихими парнями, чаще происходили из среды забитых, обездоленных и неграмотных людей и редко умели мастерски обращаться с оружием.
Хотя спустившиеся с гор Кларенс в старом полушубке и Эвиан в шерстяной, перекрещивающейся на груди шали напоминали бродяг, никто не обратил на них внимания. Они прошли через центральную площадь, запруженную повозками и скотом, миновали несколько улиц, каждая из которых была темнее и грязнее предыдущей, и остановились перед дешевой двухэтажной гостиницей.
